По сравнению с "просвещенной" Европой в Средние века на Руси казнили мало и не слишком жестоко. По Судебнику Владимира Мономаха смертная казнь полагалась лишь за кражу или разбой, совершенные в третий раз. В Германии, к примеру, вор лишился бы головы уже после первого покушения на чцжое имущество.
С годами количество преступлений, за которые полагалась высшая мера, увеличилось. В 1497 году Иван III утвердил Судебник, в которой достойными смерти признавались разбой, повторная кража, клевета, убийство своего господина, измена, святотатство, кража холопов, поджог, бунт.
К 1550 году законы ужесточили. Теперь "Лишиться живота" можно было и за одну - единственную кражу. Главное, чтобы вор был пойман с поличным или в ходе следствия признался в соедеянном. Ради получения признанияего можно было пытать. Делали это порой так, что раньше признания насттупала смерть.
Способы казни разнились в зависимости от тяжести содеянного и личности преступника. Воров, как правило, просто вешали. Для знатных негодяев полагалось отсечение головы. Если преступление было совершено против церкви ( например, воровство в храме, есрись ии богохульство), моглии и сжечь на костре. Правда, такие приговоры, как правило смягчали светские власти: палачу приказывали сначала задушить приговоренного, а потом уже поджигать костер.
Наиболее жестокие расправы в средневеквой Руси были следствием княжеского произвола или вспышек народного гнева. Скажем, новгородцы на вече могли приговорить людей, заподозренных в предательстве, к утоплению в мешке с ежами. Обреченного связывали помещали в крепкий холщовый мешок, куда предварительно подбрасывали ежей.
Князья были гораздо изобретательнее. Андрей Боголюбский, например, частенько приказывал обливать неугодных ему людей свиной кровью, заворачивать в медвежью шкуру и бросать в загон к охотничьим псам. После нашествия Батыя в русских городах стало обычным деелом травить собаками пленных монголов. А от монголов русские князья взяли традицию изменников и предателей сажать на кол. Но такие расправы всегда были за пределами писанных законов.