Из своего коммунистического детства я особенно отчетливо помню одну историю. Конечно же, она касалась самой интересной и самой запретной в 13 лет темы... Ну, расскажу по порядку.

Как и многие мои сверстники, хотя бы один месяц лета я проводил в пионерском лагере, где уставшие от благопристойной городской жизни мальчишки и девчонки давали волю буйству своих молодых натур. Конечно, самым интересным в лагере для меня, да и для других, были вовсе не линейки и даже не исполнение комунистических песен под гаромшку дяди Васи. Больше всего нас притягивало все неразрешенное, запретное, а потому таинственное. Высшей доблестью считалось сбежать из корпуса ночью, а на более взрослых ребят, у которых были ночью свидания с девчонками (в 99% случаев это были выдумки), мы смотрели как на божеств. И апофеозом бузы была, конечно, королевская ночь, когда даже самый зашуганый ребенок мог позволить себе то, о чем он давно мечтает, но что старательно подавляется всем взрослым миром – ну хотя бы не спать.

Я зашуганным ребенком не был. Я был скорее хулиганом. Я частенько стоял по углам и не раз бывал оттаскан за уши рассвирепевшей великовозрастной вожатой. И, что немаловажно, мой не-разлей-вода друг Левка был абсолютно таким же. Мы вместе бузили, вместе отбывали наказание, вместе ссорились и давали друг другу тумаков, потом также вместе приходили мириться. Мы подначивали друг друга на такие вещи, на которые по одиночке никогда бы не решились. В общем, у нас была настоящая мальчишеская дружба, разбитная, яркая, красивая. Ну, да речь не об этом.

Мы с Левкой жили рядом и влагерь ездили тоже вместе, так как наши родители дружили. Незадолго до конца смены нас посетила гениальная идея. Мы решили, что хулиганить в королевскую ночь, когда каждый дурак может безнаказанно сделать все что угодно, неинтересно. И что надо нам вдвоем сделать решительную вылазку в стан противника (палата девочек) именно в предпоследнюю ночь. "Конец смены, все вожатые устали, никто не заметит", - рассудили мы. Так все произошло.

Ночью, часа в три, мы вылезли через окно корпуса, имея за пазухой по тюбику прекрасной советской пасты "Поморин". Паста должна быть теплой, чтобы жертва не проснулась, поэтому надо прижать ее к самому теплому месту. На цыпочках мы шли к пункту своего назначения. Стояла прекрасная летняя ночь, было полнолуние, и мы даже на секундочку остановились полюбоваться огромной луной, висящей на небосклоне... Когда мы подобрались к женской половине корпуса, то чуть не запрыгали от радости - окно на первом этаже было полуоткрыто. Мы открыли окно настежь, вместе залезли на приступочку, взялись руками за подоконник и одновременно заглянули в палату... Нашим взорам предстало удивительное зрелище. На кровати, прекрасно освещенная полной луной, лежала огромная белая жопа, извините, иначе не скажешь, размером чуть ли не с луну, как нам тогда показалось. Я знал владелицу этой штуковины, это была Валька, толстая девчонка, над которой мы с Левой и так ежедневно прикалывались. Мы замерли на пару секунд, засмотревшись на все это чудесо, а потом одновременно выпали с нашего наблюдательного пункта на траву и принялись кататься по земле и беззвучно хохотать. Я помню, что Левка, чтобы не смеяться громко, обгрыз основание какого-то хилого деревца, высаженного заботливыми пионерами накануне, а я в припадке хохота закатился в крапиву.

Подходили к окну мы, наверное, полчаса, потому что, стоило хоть кому-то еще раз взглянуть на это, как очередной припадок настигал обоих. Но мы все же заставили себя успокоиться и, наконец, перелезли через подоконник. Выдавив оба тюбика пасты в темную полосу, расположенную ровно посередине описанного выше девайса, мы, давясь от хохота, во второй раз вывалились из окна. Еще немного прогулявшись, чтобы вычувствовать всю свободу из момента, мы пошли спать.

Утром на линейке мы во все глаза смотрели на Вальку. К нашему разочарованию, ничего странного замечено не было. Зато появилось нечто во мне. В оставшиеся два дня я сам перестал прикалываться над ней, да и другим запрещал. Чувство глубокой симпатии, выросшее на основе первого эротического опыта, проникло в меня. Этот образ погрузился в меня до самого основания. Наверное, это будет сниться в мне старости: летняя теплая ночь, лунный свет разлит повсюду, на кровати спит толстая девочка, во сне обнажив мягкое место, а в окне торчат две вихрастые мальчишеские головы с открытыми ртами и ясными детскими глазами...