*Ать два, квадратная шапка*
- Ну вот отслужишь, вернешься домой, и будешь как Валерка, дубовый по пояс. Гыы.
- Сам ты дубовый придёшь. Я каким уйду, таким и вернусь.
- Да да. Не пи"ди тока. Сигареты остались у нас?
Перед армией иногда так собирались с друзьями потрындеть. Под утро, на кухне покурить, чтобы без баб. О реальных тяготах службы мы точного представления не имели, а бояться дедовщины было не по пацански. Ну чо заранее сцать-то. Но вот что было искренне жаль отдавать Родине, так вот это "Я". Чтобы система не размолотила, не растерла то, самое, "самоё меня", чтобы донести его не пролив, не разбавив. А между тем, синдром возврата из вооруженных сил с квадратной головой и "ать-два" наблюдался повсеместно.
**
Пересылка в г. Пушкин, под Ленинградом, третий день в армии.
Со мной попало несколько знакомых. Этого знаю, борьбой занимался, этого знаю, длинный такой, латыш, этого помню по садику ещё. Все такие разные, такие ещё гражданские. Военная судьба-рулетка ещё не разбросала нас по разным частям, ходили строем вместе, в столовой места рядом занимали, койки соседние нашли, чтоб крепче держаться.
На третий день нам велели самим себя постричь налысо. То есть каждый новобранец стрижет какого-то другого такого же. Сходили в баню (душевая на 100 персон, напоминающая газенваген), получили обмундирование. Новое белье, с кальсонами. Оказывается зимой солдат трусы не носит. Надели сверху не обмятое ещё ПэШа. Портянки, негнущиеся сапоги. Забавно всем, всё ещё так по приколу. Гыыы. Ржут все.
И вот выхожу я чистый, лысый, весь в новом, на построение. На плацу человек триста. Совершают мелкие хаотичные перемещения конечной целью которых - стать в 6 шеренг, повернуться нале-во, образовав 6 колонн, и в столовую шагом марш.
Вглядываюсь, ищу своих пацанов, не вижу. Ещё вглядываюсь, мимо строя уже хожу, нет. Блин да где они? Не вижу. Не вижу, и вдруг понимаю, что я просто не могу их различить.
Вот в этой безликой массе, они утеряли признаки тех, кого я знал, с кем уже здесь рядом койка и с кем мы стояли рядом в строю. Раньше Славка был в болоньевой куртке, голова белая, кудрявая, Владик в ватнике и старом свитере, с длинными, прямыми, как у итальянца волосами. А Генка худой такой, в линялых джинсах. А нет их никого! То есть я понимал, что они там были, но именно тех, кудрявых, италоподобных и хипповых уже в строю не было. Все стали как бы.. одинаковыми. Тогда слова "клон" ещё не было.
И шум такой стоит.
Я кричу - Слааавкаа! Влааад! Гендооос!
Никто не слышит, все орут чото. Сильный мороз, снег белый, солдаты серые, шум моторов.
Думаю, батюшки, да это же сон. Ну точно. Такого ведь не может быть, чтобы я пацанов не узнал? Знаете, черно-белый сон такой, как в фильме Собачье Сердце, когда Шарик был собакой и его на помойке окатили кипятком. Ну то есть собаки тут не причем, но ассоциация такая.
Ага, думаю. Раз это сон, может я ещё не в армии, а дома сплю? Может я дома, проснусь утром, жмурясь о солнца, а там чай и записка от мамы, что есть на завтрак? Неужели...
Встряхнулся. Попытался прогнать видение, хоть и не хотелось, но надо ж разобраться.
- Слааавкаа! Влааад! Гендооос! - ору во всё уже осипшее горло, толи чтобы услышали они, толи чтобы проснуться.
Не просыпаюсь, и они не слышат. Все одинаковые, незнакомые.
Зато я слышу:
- Быстрее мля в строй, мля, солдат! Бегооом, мля, воин! Всю роту из-за тебя на хавчик зарисуем, сцуко! (на гражданском языке это значит - Будьте любезны пройти на обед, пожалуйста, стол уже накрыт)
Нет. Не сон. Не нашел пацанов, встал в строй, куда уж пришлось и пошел. Они меня тоже искали, как потом выяснилось, и ощущения похожи были у них.
***
Спустя год я уже каждое предложение заканчивал словом "мля", там и сям ввинчивал выражения "не сцы, зёма", "борзый воин" и понимал, что "можно" только машку за ляжку, а в армии "разрешите", что чай должен быть не с одной ложкой, а очень сладкий, масла должно быть не тоненько а много, а шапка-ушанка должна быть идеальной квадратной формы, иначе западло.
Мне было на сто процентов ясно, что самая красивая женщина в мире это косоглазая библиотекарша из соседней части, что друганы мои где-то и примерно также, и что когда-либо проснуться дома и завтракать мамин завтрак является мыслью крамольной и такой далёкой, что это почти нереально.
А ещё через год я вернулся домой. Какое-то время продолжал вскакивать в шесть утра, заправлять кровать, намазывать толсто масло, пить очень сладкий чай, яйцо вкрутую солить крупной солью и считать деликатесом. Робко пробовал перестать гладить стрелки на всей одежде, каждый день не бриться, и носить кроссовки, курить сигареты с фильтром. Куда трудней было расстаться со словом "мля" и искрометным солдатским юмором, который понятен только там, где я только что два года был.
Но вот шапку квадратную я выбросил сразу.
Чтобы нидайбоже, никто мля ничего не подумал.
↳
↳