Ларингит от пипи в ночной электричке.
Ехал слегка датый мужичок в почти пустой ночной электричке.
И захотелось ему сделать пи-пи. А в наших электричках (кто не знает) клозетов
нетути, а которые есть - закрыты на замки и VIP ONLY. У мужичка нашего от
выпитого благородство взыграло. Не буду, думает, между вагонами гадить, и в
тамбуре - тоже не буду. А как же тогда? А вот как.
Дождался он остановки. И перед закрытием дверей сунул между
них ботинок. Самый краешек ботинка, чтобы каплями последними его не забрызгать.
И с этой же целью хозяйство свое подальше в щель образовавшуюся высунул. Стоит,
балдеет как от процесса, так и от своего благородства. А поезд тем временем
скорость набирает. Огни деревушки какой-то мимо летят. Качает вагон все
ощутимее. А на каком-то стыке его еще и тряхнуло основательно. И тут...
Правильно, ботинок из щели выскальзывает, створки двери
плотоядно смыкаются, и оказывается мужик зажатым в капкане своего благородства
за самое не приведи господь. А двери, хоть и оббиты изнутри резиной, давят
очень сильно. Да и резину эту мягкой не назовешь. Мне один раз руку зажало, так
я чуть не взвыла. А тут не сильная рука, а вон чего. Да еще и в вялом
состоянии. В общем, принялся мужик на весь поезд орать. Сначала просто так, а
потом зовя на помощь.
Народ, понятно, напуганный криминогенной обстановкой,
подальше от криков ломанулся. Но не весь. Один особенно смелый (молодой
милиционер в штатском, возвращающийся домой со службы) пошел-таки посмотреть на
источник шума, здраво рассудив, что так долго человека резать не могут, а когда
кого-нибудь бьют, то характер криков, их, так сказать, рисунок, немного иной,
нежели в данном случае (вот что значит профессионализм и высокое чувство
моральной ответственности за судьбу ближнего).
Входит милиционер в тамбур. Видит картину: лицом к двери,
прижавшись к ней всем телом, стоит наш герой и самозабвенно орет. Милиционер
говорит ему, мол, гражданин, прекратите безобразие. Ноль реакции. Милиционер
хватает гражданина за плечо и пытается его развернуть лицом к себе, чтобы
безобразие все-таки прекратить. Гражданин делает какие-то судорожные
отмахивающиеся движения рукой, но лицом к милиционеру не поворачивается. Зато
его вопли становятся еще громче и выше. И в них органично вплетаются какие-то
подвывающие нотки. Только минут через несколько милиционер въезжает в ситуевину
(милиционер, все-таки).
А въехав, делает попытку облегчить бедняге страдания и
вырвать злополучную конечность из дверного плена. Кто хоть раз пробовал разжать
двери в электричке, знает, насколько это безнадежное занятие. А тут еще и
работать не удобно. Над мужиком - высоко, снизу - мешают его ноги, а посередине
- прилипшее к дверям тело. Да и сам одуревший от боли страдалец в этом деле не
помошник.
Крикнув, мол потерпи еще немного, милиционер срывает
стоп-кран. Поезд резко тормозит, что приятных ощущений мужику опять-таки не
добавляет. Из динамика слышится рассерженный монолог машиниста, нехорошие люди,
мол, не стоит по-напрасну стоп-кран дергать, и всем было лучше, если бы
стоп-кран привели в исходное состояние.
Милиционер несется через весь вагон к заветной кнопочке с
родной надписью "Милиция" (эта кнопочка, если кто не знает,
обеспечивает связь с машинистом). Нажав на нее, милиционер кратенько описывает
ситуацию и просит открыть двери по правой стороне. На что машинист ему отвечает,
что он прекрасно знает расположенные неподалеку дачи и дачников, причем знает
он их не с лучшей стороны. Эти нехорошие люди всегда норовят в этом самом месте
поезд остановить, что бы сойти халявно. Но сегодня не их день, так как он,
машинист, на поводу у всяких разных не пойдет и будет стоять здесь хоть до
утра, но двери не откроет.
Милиционер кричит в переговорник, что он представитель
власти и не придумал всю эту историю, что он требует... что человек страдает...
На что ему отвечают, что электричку ведет Папа Римский, а сказки про зажатые в
дверях члены лучше всего рассказывать своей бабушке, имеющей внука-недоумка,
который с пьяных глаз ничего умнее придумать не может. И что до ближайшей
станции машинист не намерен нарушать инструкции и открывать двери.
Мужик воет милиционеру, мол, хрен с ними, закрывай скорее
стоп-кран, уж лучше ехать, чем без толку стоять. Милиционер через весь вагон
несется закрыть стоп-кран. А надо заметить, что переговорное устройство
работает только в одну сторону - в сторону машиниста. Машинист же отвечает по громкой
связи. Поэтому в курсе этой истории оказался уже весь поезд.
Стоп-кран закрыт, поезд опять поехал. Машинист посылает
напарника на всякий случай проверить странное сообщение. Напарник прибегает.
Убеждается. Сообщает машинисту, мол, все так и есть на самом деле. Машинист
отказывается верить, подозревая напарника в сговоре с шутниками или в
подкупленности дачниками. Напарник прибегает обратно в кабину и предлагает
недоверчивому машинисту убедиться во всем самому. Машинист идет, строя на
случай ложной информации планы мести напарнику. Приходит. Убеждается.
Возвращается в кабину. Связывается с диспетчерской, обрисовывает ситуацию и
просит подать к ближайшей станции (на счастье мужика, достаточно большой)
карету скорой помощи. В диспетчерской не верят. Грозят машинисту страшными
карами и лишением премии в случае шутки, но все-таки со станцией связываются.
Там тоже во все это не очень верят, но скорую высылают.
Тем временем поезд подходит к станции. Останавливается.
Двери открываются. У совершенно обессилевшего и осипшего мужика подкашиваются
ноги и он падает вперед. Стукнувшись своим измятым хозяйством об асфальт
платформы, мужик теряет сознание, затихает и начинает скатываться в щель между
вагоном и платформой. Вовремя выскочивший из тамбура милиционер предотвращает
падение на рельсы. Тут подоспели и медики. Они грузят бренное тело на носилки и
под пристальными взглядами прилипших к окнам пассажиров, уносят останки былого
достоинства вместе с их несчастным обладателем.
История эта имеет счастливый конец. Операция хозяйству
мужика не потребовалась, так как, помимо гематом, оно никаких серьезных
повреждений не поимело. Вследствие чего, все довольно скоро зажило и стало как
новенькое, не потеряв ни своих размеров, ни основных и вспомогательных функций.
А вот голосовые связки у мужика еще не скоро восстановились. Видимо, прав
народный фольклор, утверждающий, что если оттянуть хозяйство до колен, то
порвутся в первую очередь именно голосовые связки, а не какие другие. (С)
И захотелось ему сделать пи-пи. А в наших электричках (кто не знает) клозетов
нетути, а которые есть - закрыты на замки и VIP ONLY. У мужичка нашего от
выпитого благородство взыграло. Не буду, думает, между вагонами гадить, и в
тамбуре - тоже не буду. А как же тогда? А вот как.
Дождался он остановки. И перед закрытием дверей сунул между
них ботинок. Самый краешек ботинка, чтобы каплями последними его не забрызгать.
И с этой же целью хозяйство свое подальше в щель образовавшуюся высунул. Стоит,
балдеет как от процесса, так и от своего благородства. А поезд тем временем
скорость набирает. Огни деревушки какой-то мимо летят. Качает вагон все
ощутимее. А на каком-то стыке его еще и тряхнуло основательно. И тут...
Правильно, ботинок из щели выскальзывает, створки двери
плотоядно смыкаются, и оказывается мужик зажатым в капкане своего благородства
за самое не приведи господь. А двери, хоть и оббиты изнутри резиной, давят
очень сильно. Да и резину эту мягкой не назовешь. Мне один раз руку зажало, так
я чуть не взвыла. А тут не сильная рука, а вон чего. Да еще и в вялом
состоянии. В общем, принялся мужик на весь поезд орать. Сначала просто так, а
потом зовя на помощь.
Народ, понятно, напуганный криминогенной обстановкой,
подальше от криков ломанулся. Но не весь. Один особенно смелый (молодой
милиционер в штатском, возвращающийся домой со службы) пошел-таки посмотреть на
источник шума, здраво рассудив, что так долго человека резать не могут, а когда
кого-нибудь бьют, то характер криков, их, так сказать, рисунок, немного иной,
нежели в данном случае (вот что значит профессионализм и высокое чувство
моральной ответственности за судьбу ближнего).
Входит милиционер в тамбур. Видит картину: лицом к двери,
прижавшись к ней всем телом, стоит наш герой и самозабвенно орет. Милиционер
говорит ему, мол, гражданин, прекратите безобразие. Ноль реакции. Милиционер
хватает гражданина за плечо и пытается его развернуть лицом к себе, чтобы
безобразие все-таки прекратить. Гражданин делает какие-то судорожные
отмахивающиеся движения рукой, но лицом к милиционеру не поворачивается. Зато
его вопли становятся еще громче и выше. И в них органично вплетаются какие-то
подвывающие нотки. Только минут через несколько милиционер въезжает в ситуевину
(милиционер, все-таки).
А въехав, делает попытку облегчить бедняге страдания и
вырвать злополучную конечность из дверного плена. Кто хоть раз пробовал разжать
двери в электричке, знает, насколько это безнадежное занятие. А тут еще и
работать не удобно. Над мужиком - высоко, снизу - мешают его ноги, а посередине
- прилипшее к дверям тело. Да и сам одуревший от боли страдалец в этом деле не
помошник.
Крикнув, мол потерпи еще немного, милиционер срывает
стоп-кран. Поезд резко тормозит, что приятных ощущений мужику опять-таки не
добавляет. Из динамика слышится рассерженный монолог машиниста, нехорошие люди,
мол, не стоит по-напрасну стоп-кран дергать, и всем было лучше, если бы
стоп-кран привели в исходное состояние.
Милиционер несется через весь вагон к заветной кнопочке с
родной надписью "Милиция" (эта кнопочка, если кто не знает,
обеспечивает связь с машинистом). Нажав на нее, милиционер кратенько описывает
ситуацию и просит открыть двери по правой стороне. На что машинист ему отвечает,
что он прекрасно знает расположенные неподалеку дачи и дачников, причем знает
он их не с лучшей стороны. Эти нехорошие люди всегда норовят в этом самом месте
поезд остановить, что бы сойти халявно. Но сегодня не их день, так как он,
машинист, на поводу у всяких разных не пойдет и будет стоять здесь хоть до
утра, но двери не откроет.
Милиционер кричит в переговорник, что он представитель
власти и не придумал всю эту историю, что он требует... что человек страдает...
На что ему отвечают, что электричку ведет Папа Римский, а сказки про зажатые в
дверях члены лучше всего рассказывать своей бабушке, имеющей внука-недоумка,
который с пьяных глаз ничего умнее придумать не может. И что до ближайшей
станции машинист не намерен нарушать инструкции и открывать двери.
Мужик воет милиционеру, мол, хрен с ними, закрывай скорее
стоп-кран, уж лучше ехать, чем без толку стоять. Милиционер через весь вагон
несется закрыть стоп-кран. А надо заметить, что переговорное устройство
работает только в одну сторону - в сторону машиниста. Машинист же отвечает по громкой
связи. Поэтому в курсе этой истории оказался уже весь поезд.
Стоп-кран закрыт, поезд опять поехал. Машинист посылает
напарника на всякий случай проверить странное сообщение. Напарник прибегает.
Убеждается. Сообщает машинисту, мол, все так и есть на самом деле. Машинист
отказывается верить, подозревая напарника в сговоре с шутниками или в
подкупленности дачниками. Напарник прибегает обратно в кабину и предлагает
недоверчивому машинисту убедиться во всем самому. Машинист идет, строя на
случай ложной информации планы мести напарнику. Приходит. Убеждается.
Возвращается в кабину. Связывается с диспетчерской, обрисовывает ситуацию и
просит подать к ближайшей станции (на счастье мужика, достаточно большой)
карету скорой помощи. В диспетчерской не верят. Грозят машинисту страшными
карами и лишением премии в случае шутки, но все-таки со станцией связываются.
Там тоже во все это не очень верят, но скорую высылают.
Тем временем поезд подходит к станции. Останавливается.
Двери открываются. У совершенно обессилевшего и осипшего мужика подкашиваются
ноги и он падает вперед. Стукнувшись своим измятым хозяйством об асфальт
платформы, мужик теряет сознание, затихает и начинает скатываться в щель между
вагоном и платформой. Вовремя выскочивший из тамбура милиционер предотвращает
падение на рельсы. Тут подоспели и медики. Они грузят бренное тело на носилки и
под пристальными взглядами прилипших к окнам пассажиров, уносят останки былого
достоинства вместе с их несчастным обладателем.
История эта имеет счастливый конец. Операция хозяйству
мужика не потребовалась, так как, помимо гематом, оно никаких серьезных
повреждений не поимело. Вследствие чего, все довольно скоро зажило и стало как
новенькое, не потеряв ни своих размеров, ни основных и вспомогательных функций.
А вот голосовые связки у мужика еще не скоро восстановились. Видимо, прав
народный фольклор, утверждающий, что если оттянуть хозяйство до колен, то
порвутся в первую очередь именно голосовые связки, а не какие другие. (С)
