Система проституции и борделей в германской армии

Чего у немцев не отнимешь, так это продуманности и организованности.
Даже во время Второй мировой войны в тылах немецких армий обязательно
находились публичные дома и бордели для снятия полового напряжения у
солдат и офицеров В служебных дневниках начальника Генерального штаба сухопутных сил
вермахта генерала Франца Гальдера наткнулся на запись от 23 июня 1941
года: "Войска продвигаются быстро. Публичные дома не успевают за
частями. Начальникам тыловых подразделений снабдить бордели трофейным
транспортом"...

... Перед
глазами живо встает картинка веселых фрау, догоняющих фронт в мягких
автобусах, а следом пыхтят подремонтированные полуторки с казенным
бордельным имуществом и личными чемоданами дамочек, набитыми нарядами,
парфюмом и антисептикой. Разобраться в том, как обстояло с сексуальным обслуживанием в вермахте,
нам помогут труды известного исследователя Третьего рейха Андрея
Васильченко. Для учета фронтовых публичных домов и проституток военное
ведомство создало специальное министерство. Веселые фрау числились
госслужащими, имели приличную зарплату, страховку, пользовались
льготами.
Нельзя сбрасывать со счетов и плоды пропагандистской работы
ведомства Геббельса: германский обыватель, имевший на войне сына или
брата, трепетно относился к вермахту, и даже среди проституток, наряду с
профессионалками, было, как утверждают, немало таких, кто отправлялся
обслуживать фронтовых солдат из патриотических побуждений.
С трудом
верилось, что всего восемь лет назад, едва придя к власти,
национал-социалисты начали с дополнения Уголовного кодекса параграфом,
согласно которому за беспокойство гражданина развратным предложением
можно было угодить за решетку. Только в Гамбурге за полгода задержали
порядка полутора тысяч женщин, обвиненных в проституции. Их отлавливали на улицах, отправляли в лагеря и даже подвергали
принудительной стерилизации. А потом, по мере подготовки агрессии,
отношение к этой категории женщин стало меняться: в интересах рейха
нашлось применение всем, от дешевых панельщиц до самых
высококвалифицированных и образованных дам полусвета.
В ходе
европейской кампании постановку обслуживания солдат упрощали не слишком
ожесточенный характер войны и западная культура, лояльная к наличию
домов для мужских утех. В населенных пунктах со значительной дислокацией
подразделений вермахта полевой комендант давал разрешение на открытие
борделя и брал на себя ответственность за его оборудование в строгом
соответствии с гигиеническими стандартами.
Обязательным было наличие
ванных с горячей водой и санузлов, а над кроватью висел плакат,
запрещающий делать "это" без средств индивидуальной защиты.
Презервативами, наряду с мылом, полотенцами и дезинфицирующими
средствами, обеспечивали врачи и фельдшеры воинских подразделений. В веселые фрау брали далеко не каждую: проституток для вермахта
тщательно отбирали чиновники министерства. Для офицерских борделей
правила предельно ужесточались: здесь могли работать только чистокровные
немки, выросшие в исконно германских землях, с хорошими манерами,
ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми
глазами.
В солдатские и сержантские публичные дома тоже попадали не с
улицы: за чистотой крови фронтовых проституток следил специальный отдел
"этнического сообщества и здравоохранения", являвшийся подразделением
гестапо.
Цены в борделе устанавливались полевым комендантом, им же
определялся внутренний распорядок и обеспечивалось наличие достаточного
числа доступных женщин. Разработанные в Берлине нормы выработки
предписывали домам держать штат из расчета одна проститутка на 100
дислоцирующихся в округе солдат.
Для сержантских борделей
регламентировалось соотношение 1:75, для офицерских 1:50. Наиболее
качественное обслуживание предполагалось в госпиталях люфтваффе,
любимого детища Геринга, где предусматривалось наличие одной штатной
фрау на 20 летчиков или 50 техников из наземного обслуживающего
персонала. Согласно неукоснительно выполняемым правилам поведения, проститутка
встречала летчика в одежде, с аккуратным макияжем; безукоризненно чистое
нижнее белье, как и постельное, должно было меняться для каждого
"железного сокола".
В сухопутных войсках, где обслуживание ставилось
на поток, всякий раз одеваться было недосуг, и девушка ждала нового
гостя в постели. К слову, простыни и наволочки в солдатских борделях
полагалось менять после каждого десятого клиента.
Любопытно, что для
солдат сателлитных армий доступ в немецкие секс-заведения был закрыт.
Рейх их кормил, вооружал, обмундировывал, но делить с итальянцами,
венграми, словаками, испанцами, болгарами и т. д. своих фрау считалось
уж слишком. Только венгры смогли организовать для себя подобие полевых
борделей, остальные выкручивались как могли.
Немецкий солдат имел
законную норму посещений публичного дома пять-шесть раз в месяц.
Помимо этого командир мог от себя выдать талончик отличившемуся в
качестве поощрения или, напротив, наказать лишением за провинность. Солдатские и сержантские бордели двигались непосредственно за войсками и
размещались в населенном пункте недалеко от расположения части. К
увольнительной записке прилагался талончик-пропуск: солдатам голубого
цвета, сержантам розового.
На посещение отводился час, в течение
которого клиент должен был зарегистрировать талон, куда вписывались имя,
фамилия и учетный номер девушки (солдату предписывалось хранить талон 2
месяца на всякий пожарный), получить средства гигиены (кусочек мыла,
полотенце и три презерватива), помыться (мылиться, по регламенту,
следовало дважды), и только после этого допускался к телу.
В
подразделениях процветал бартер: ловеласы выменивали талончики у тех,
кто больше секса любил поесть, на мармелад, шнапс, сигареты... Отдельные
сорвиголовы пускались на ухищрения и по чужим талонам пробирались в
сержантские бордели, где девочки были получше, а кто-то даже проникал в
офицерские, рискуя в случае поимки получить десять суток. Во Франции, странах Скандинавии и Бенилюкса вермахт широко использовал
возможности уже существующих борделей, владельцы которых быстро
смекнули, насколько выгодным может быть сотрудничество с оккупантами.
Всего через год после капитуляции Франции только в центре Парижа
насчитывалось 19 публичных домов для немецких солдат.