Дата создания поста: 31 июля 2021, 12:47

СЕМЬЯ

СЕСТРЫ РАНЕВСКИЕ

«Сестра Фаины Раневской, Изабелла, жила в Париже. В силу ряда обстоятельств она переехала в Советский Союз. В первый же день приезда, не смотря на летнюю жару, Изабелла натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлковое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя "Шанелью", и сообщила сестре:

- Фаиночка, - я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин.

- Не надо! - в ужасе воскликнула Раневская. В стране царили процветающий дефицит и вечные очереди. Она понимала, как это подействует на неподготовленную жительницу Парижа.

- Не надо! - я сама куплю!

- Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, - с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась её наперерез.

- Я пойду с тобой!

- Один фунт мяса выбирать вдвоём - это нонсенс! - заявила сестра и вышла из квартиры. Раневская сделала последнюю попытку спасти сестру от шока советской действительности:

- Но ты же не знаешь, где наши магазины!

Та обернулась и со снисходительной улыбкой упрекнула:

- Ты думаешь я не смогу найти мясную лавку?

И скрылась в лифте.

Раневская рухнула в кресло, представляя себе последствия первой встречи иностранки-сестры с развитым советским социализмом.

Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала "Мясные изделия".

Она заглянула вовнутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, потный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей.

Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу:

- Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?

Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в стоп-кадре, все замерли и затихли. Даже потный мясник не донёс до весов очередную порцию "мясных изделий". А бывшая парижанка продолжала:

- Как вы спите, месье?... Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять две столовых ложки вина..... А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?..

Нельзя наказывать детей - можно потерять духовную связь с ними. Вы со мной согласны, месье?

- Да, - наконец выдавил из себя оторопевший мясник и в подтверждение кивнул.

- Я и не сомневалась. Вы похожи на моего учителя словесности: у вас на лице проступает интеллект.

Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник на всякий случай смахнул с лица пот.

- Месье, - перешла к делу Изабелла Георгиевна, - мне нужно полтора фунта бон-филе. Надеюсь, у вас есть.

- Да, - кивнул мясник и нырнул в кладовку. Его долго не было, очевидно, он ловил телёнка, поймал его, зарезал и приготовил бон-филе. Вернулся уже со взвешенной и завёрнутой в бумагу порцией мяса.

- Спасибо, - поблагодарила Изабелла. И добавила: - Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в четыре часа дня. Вас это устраивает?

- Да, - в третий раз кивнул мясник.

Расплачиваясь в кассе, Изабелла Геогиевна порадовала толстую кассиршу, указав на её обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в тяжелую башню:

- У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже красятся в блондинок. Но вам лучше распустить волосы, чтобы кудри лежали на плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо.

Польщённая кассирша всунула два указательных пальца себе за обе щеки и стала с силой растягивать их, пытаясь улыбнуться.

Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна ахнула: такого свежего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал его из своих личных запасов.

- Бон-филе надо уметь выбирать! - гордо заявила Изабелла.

С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала "Мясные изделия". В эти дни, ровно в четыре часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал магазин, вешал на дверь табличку "Переучёт", ставил рядом с прилавком большое старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об Эйфелевой башне, о Елисейских полях...

А он, подперев голову ладонью, всё слушал её, слушал, слушал... И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская улыбка...»

P. S. Окружающий нас Мир не меняется насилием и сквернословием, он меняется добрым словом и уважительным отношением к человеку.

Комментарии:

31 Июля 2021, 12:52ЛедоколКрасин+Z offline

дебил.

Еh bien, mon prince. G#234; nes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous pr#233; viens que si vous ne me dites pas que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocit#233; s de cet Antichrist (ma parole, jy crois) - je ne vous connais plus, vous n#234; tes plus mon ami, vous n#234; tes plus мой верный раб, comme vous dites[1]. Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur[2], садитесь и рассказывайте.
Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:

"Si vous navez rien de mieux #224; faire, Monsieur le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soir#233; e chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charm#233; e de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer"[3].

- Dieu, quelle virulente sortie![4] - отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках и звездах, с светлым выражением плоского лица.

Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми, тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.

- Avant tout dites-moi, comment vous allez, ch#232; re amie?[5] Успокойте меня, - сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.

- Как можно быть здоровой... когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше время? - сказала Анна Павловна. - Вы весь вечер у меня, надеюсь?

- А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, - сказал князь. - Дочь заедет за мной и повезет меня.

- Я думала, что нынешний праздник отменен, Je vous avoue que toutes ces f#234; tes et tous ces feux dartifice commencent #224; devenir insipides[6].

- Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, - сказал князь по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.

- Ne me tourmentez pas. Eh bien, qua-t-on d#233; cid#233; par rapport #224; la d#233; p#234; che de Novosilzoff? Vous savez tout[7].

- Как вам сказать? - сказал князь холодным, скучающим тоном. - Qua-t-on d#233; cid#233;? On a d#233; cid#233; que Buonaparte a br#251; l#233; ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de br#251; ler les n#244; tres[8].

Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.

- Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника. На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?.. Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцеву? Ничего. Они не поняли, они не могли понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и все хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уже объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него... И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralit#233; prussienne, ce nest quun pi#232; ge[9]. Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!.. - Она вдруг остановилась с улыбкой насмешки над своею горячностью.

- Я думаю, - сказал князь, улыбаясь, - что, ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?

- Сейчас. A propos, - прибавила она, опять успокоиваясь, - нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de Mortemart, il est alli#233; aux Montmorency par les Rohans[10], одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом labb#233; Morio;[11] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?

- А! Я очень рад буду, - сказал князь. - Скажите, - прибавил он, как будто только что вспомнив что-то и особенно-небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главной целью его посещения, - правда, что limp#233; ratrice-m#232; re[12] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? Cest un pauvre sire, ce baron, #224; ce quil para#238; t[13]. - Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.

Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.

- Monsieur le baron de Funke a #233; t#233; recommand#233; #224; limp#233; ratrice-m#232; re par sa sur[14], - только сказала она грустным, сухим тоном. В то время как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup destime[15], и опять взгляд ее подернулся грустью.

Князь равнодушно замолк, Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелкануть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.

- Mais #224; propos de votre famille, - сказала она, - знаете ли, что ваша дочь, с тех пор как выезжает, fait les d#233; lices de tout le monde. On la trouve belle comme le jour[16].

Князь наклонился в знак уважения и признательности.

- Я часто думаю, - продолжала Анна Павловна после минутного молчания, придвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, - я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам дала судьба таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, - вставила она безапелляционно, приподняв брови), - таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не сто#769; ите.

И она улыбнулась своею восторженной улыбкой.

- Que voulez-vous? Lafater aurait dit que je nai pas la bosse de la paternit#233;[17], - сказал князь.

- Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас...

Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.

- Что ж мне делать? - сказал он наконец. - Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imb#233; ciles[18]. Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль - беспокойный. Вот одно различие, - сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что-то неожиданно-грубое и неприятное.

- И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, - сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.

- Je suis votre верный раб, et #224; vous seule je puis lavouer. Мои дети - ce sont les entraves de mon existence[19]. Это мой крест. Я так себе объясняю. Que voulez-vous?..[20] - Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.

Анна Павловна задумалась.

31 Июля 2021, 13:07Сказочник ml offline

Красину.

Глумитесь, товарищъ человек и параход?

Извините, но прежде чем оставить комментарий, следует ввести логин и пароль!

(кнопку "ВХОД" в правом верхнем углу страницы хорошо видно? :)