ЛЕГЕНДАРНЫЕ ПРЕПОДЫ МИСИС
Студенческие воспоминания моего друга детства, мной собранные и записанные.
Как то открывал уже эту тему.
Надо заметить, что оригиналов в институте и без Треногина хватало. Попробую отрывочно вспомнить некоторых.
Профессор Костин. Кафедра Истории КПСС. Для позжеродившихся сложно объяснить что это за предмет такой. Мы его называли "В гостях у сказки"-но полушепотом. В общем сплошная чушь, но язык надо держать за зубами-ибо попробуй что вякнуть, тут же из института вылетишь. И это еще в лайт-версии. Стандартно сию дисциплину вели какие-то унылые уроды, бубнящие про любовь к Партии(с заглавной буквы) под мерное похрапывание зала. Но не у нас.
Костин собирал аншлаги.
Я думаю, что он был ярый антисоветчик, но боролся с властью своеобразно-доводя до полного абсурда изложение и так не блещущего логикой предмета. Подача материала страстная до невозможности-все первые ряды бывали заплеваны мелкой взвесью слюней. Плюс каждую лекцию он заканчивал хулой мировому сионизму. Доводя себя при этом до полной ажитации. Прям Марк Порций Катон-старший, что заканчивал все свои речи (вне зависимости от их тематики) в сенате фразой: "Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен" (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam).
С учетом аудитории(а МИСИС-это традиционно-еврейская лавочка)-это был сильный ход.
В конце концов я подговорил народ устроить ему овацию.
Картина получилась достойная. На кафедре беснуется препод, поливая матом мировую жидову, в зале 70% ярких представителей выводимого на чистую воду носатого племени стоя аплодируют и орут "Браво!!!","Бис!"
Впоследствии это стало доброй традицией. Костин млел. Жидомасоны же устроили настоящий фан-клуб профессора-антисемита.
Причем мы его действительно любили. Было за что.
Чего проф терпеть не мог, так это опозданий. Еще бы. Он только в раж вошел, пеногон вывел на проектную мощность, а тут какая то сука в дверь скребется. Все вдохновение псу под хвост.
Доставалось засоням по полной.
Пример.
Костин только перешел к любимой теме, уже навалил потный вал вдохновения, уже труднопроизносимые евреи и сионисты в речи заменены привычными жидами, и, а? Что? Стучатся? Какая там ***ь ломится?!
Угадал.
Факультетская проститутка Мешалкина, несчастное сверхпроводимое существо (полное отсутствие сопротивления)мелко трясется у двери, с очередного групповика видать, не отпускали.
Костин раздувает ноздри. Вращает налитыми кровью глазами.
Мешалкина затравленно блеет, мол проспала: легла поздно, около трех...
Костин(неожиданно сочувствующе):
-Да что ж вы так не бережете-то себя, милочка? Легли б около одного, и на лекцию б вовремя поспели!
Зал воет под столами...
Ну как такого не любить?
...
Химик проф. Голутвин напоминал внешне певца Аркадия Северного. Отличало его знание химии, роднило с шансонье запойное пьянство и пристрастие к бабам.
Как то решили тяпнуть у него на лекции. На самой верхотуре. Только разлили по стаканам коньяк(папа "подарил" коллекционный "Арарат") - Голутвин сделал стойку. Пошевелил ноздрями, и как легавая пошел по следу "верхним чутьем". Мы обмерли. Сидим, пишем, прижимая стаканы к парте снизу.
Сзади бродит принюхивающийся профессор. Безошибочно находит источник.
Сквозь зубы.
нафигасе студенчество гуляет... Арарат четверть века... Купцы первой гильдии, блин..
Потом уходит вниз.
Мы выдыхаем. Ждем когда отвернется, и... ааам!
Голутвин неожиданно оборачивается и на весь зал:
-Хорррошо пошла!!!
Мы оседаем.
На выходе ловит меня за пуговицу.
-Такой коньяк, что вы как калдыри под партой глушили, смаковать надо, идиоты. Аааа, что б вы понимали! Короче, ко мне на экзамен без такого же не приходи.
Пришлось тырить дома вторую бутылку...
Не дай Б-же было попасть к нему на экзамен под разболевшуюся печень. Всем мужикам бананы.
Бабам он благоволил, и двойки не ставил принципиально. На сдачу к нему наше бабье выряжалось как уличные шалавы:юбки по-пупок, сетчатые чулки, помада на полрожи. Проф любил все яркое.
Переплюнула всех Мешалкина, демонстративно сняв трусы перед аудиторией. От юбки там тоже было одно название.
... Пока Мешалкина пыталась что-то озвучить, профессор сосредоточенно разглядывал ее промежность. Не отрываясь. Сурово. Молча. С прищуром.
Наконец, Мешалка пошла красными пятнами смущения и затихла. В полной тишине, так ничего и не спросивший Голутвин начертал ей в зачетке свой параф. Трясущаяся шалава вываливает в коридор.
-Что у тебя там?
-Нннне знаю...
-Покажь!
-Ща. Погодь. Отдышусь и сама гляну. Ой! Урааа! Четверка!!! "Хорошо" то есть!
-Быть того не может. Он же "за ***у" только трояки раздает! Дай сюда!
-На, смотри!
Повисает пауза. Наконец кто-то замечает.
-Не, Натах, это не четверка.
-А что?
-Сама читай!
В зачетке крупно и четко начертано: "ХОРОША!!!"
...
Самой выдающейся личностью института был преподаватель теорфизики академик Анатоль-Анатолич Абрикосов. Нобелевский лауреат, на минуточку. Ученик Ландау.
Великий ученый, без всяких шуток. Но лекции у него... Это кошмар.
АА искренне считал, что теорфизиков из нас- - максимум один на поток. Вот этому одному он и читал лекции. Остальные морщили мозг в попытках понять хоть что-то в этих бесконечных уравнениях, что он писал на доске.
Мало того: у академика тихий голос и невнятная дикция. Полный аут.
Сидим, как то, медитируем. Тоска полная. Внизу тихий бубнеж на китайском, ни черта не слышно, да и если слышно, то не понятно.
Впереди меня Юра Болтинский пытается хоть законспектировать написанное светочем. Потом разберусь, мол.
Бегемот решает подбодрить друга. И тихонько тычет ему под ребра циркулем. Я зачем-то подбиваю опорную бегемочью ногу, и Бегин всей тушей летит вперед. Сантиметр иглы входит Юрику в спину.
Дикий рев на всю аудиторию:
-ДА ЧТО Ж ТЫ ТВОРИШЬ, СУКА!!!
Анатолий Анатольевич испуганно разворачивается, успокаивающе поднимает ручки перед собой и:
-ЩАЗ, ЩАЗ Я ВСЕ ОБЪЯСНЮ!!!
Народ кроет. Люди ползали в проходах не в силах подняться...
С. Я.
Как то открывал уже эту тему.
Надо заметить, что оригиналов в институте и без Треногина хватало. Попробую отрывочно вспомнить некоторых.
Профессор Костин. Кафедра Истории КПСС. Для позжеродившихся сложно объяснить что это за предмет такой. Мы его называли "В гостях у сказки"-но полушепотом. В общем сплошная чушь, но язык надо держать за зубами-ибо попробуй что вякнуть, тут же из института вылетишь. И это еще в лайт-версии. Стандартно сию дисциплину вели какие-то унылые уроды, бубнящие про любовь к Партии(с заглавной буквы) под мерное похрапывание зала. Но не у нас.
Костин собирал аншлаги.
Я думаю, что он был ярый антисоветчик, но боролся с властью своеобразно-доводя до полного абсурда изложение и так не блещущего логикой предмета. Подача материала страстная до невозможности-все первые ряды бывали заплеваны мелкой взвесью слюней. Плюс каждую лекцию он заканчивал хулой мировому сионизму. Доводя себя при этом до полной ажитации. Прям Марк Порций Катон-старший, что заканчивал все свои речи (вне зависимости от их тематики) в сенате фразой: "Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен" (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam).
С учетом аудитории(а МИСИС-это традиционно-еврейская лавочка)-это был сильный ход.
В конце концов я подговорил народ устроить ему овацию.
Картина получилась достойная. На кафедре беснуется препод, поливая матом мировую жидову, в зале 70% ярких представителей выводимого на чистую воду носатого племени стоя аплодируют и орут "Браво!!!","Бис!"
Впоследствии это стало доброй традицией. Костин млел. Жидомасоны же устроили настоящий фан-клуб профессора-антисемита.
Причем мы его действительно любили. Было за что.
Чего проф терпеть не мог, так это опозданий. Еще бы. Он только в раж вошел, пеногон вывел на проектную мощность, а тут какая то сука в дверь скребется. Все вдохновение псу под хвост.
Доставалось засоням по полной.
Пример.
Костин только перешел к любимой теме, уже навалил потный вал вдохновения, уже труднопроизносимые евреи и сионисты в речи заменены привычными жидами, и, а? Что? Стучатся? Какая там ***ь ломится?!
Угадал.
Факультетская проститутка Мешалкина, несчастное сверхпроводимое существо (полное отсутствие сопротивления)мелко трясется у двери, с очередного групповика видать, не отпускали.
Костин раздувает ноздри. Вращает налитыми кровью глазами.
Мешалкина затравленно блеет, мол проспала: легла поздно, около трех...
Костин(неожиданно сочувствующе):
-Да что ж вы так не бережете-то себя, милочка? Легли б около одного, и на лекцию б вовремя поспели!
Зал воет под столами...
Ну как такого не любить?
...
Химик проф. Голутвин напоминал внешне певца Аркадия Северного. Отличало его знание химии, роднило с шансонье запойное пьянство и пристрастие к бабам.
Как то решили тяпнуть у него на лекции. На самой верхотуре. Только разлили по стаканам коньяк(папа "подарил" коллекционный "Арарат") - Голутвин сделал стойку. Пошевелил ноздрями, и как легавая пошел по следу "верхним чутьем". Мы обмерли. Сидим, пишем, прижимая стаканы к парте снизу.
Сзади бродит принюхивающийся профессор. Безошибочно находит источник.
Сквозь зубы.
нафигасе студенчество гуляет... Арарат четверть века... Купцы первой гильдии, блин..
Потом уходит вниз.
Мы выдыхаем. Ждем когда отвернется, и... ааам!
Голутвин неожиданно оборачивается и на весь зал:
-Хорррошо пошла!!!
Мы оседаем.
На выходе ловит меня за пуговицу.
-Такой коньяк, что вы как калдыри под партой глушили, смаковать надо, идиоты. Аааа, что б вы понимали! Короче, ко мне на экзамен без такого же не приходи.
Пришлось тырить дома вторую бутылку...
Не дай Б-же было попасть к нему на экзамен под разболевшуюся печень. Всем мужикам бананы.
Бабам он благоволил, и двойки не ставил принципиально. На сдачу к нему наше бабье выряжалось как уличные шалавы:юбки по-пупок, сетчатые чулки, помада на полрожи. Проф любил все яркое.
Переплюнула всех Мешалкина, демонстративно сняв трусы перед аудиторией. От юбки там тоже было одно название.
... Пока Мешалкина пыталась что-то озвучить, профессор сосредоточенно разглядывал ее промежность. Не отрываясь. Сурово. Молча. С прищуром.
Наконец, Мешалка пошла красными пятнами смущения и затихла. В полной тишине, так ничего и не спросивший Голутвин начертал ей в зачетке свой параф. Трясущаяся шалава вываливает в коридор.
-Что у тебя там?
-Нннне знаю...
-Покажь!
-Ща. Погодь. Отдышусь и сама гляну. Ой! Урааа! Четверка!!! "Хорошо" то есть!
-Быть того не может. Он же "за ***у" только трояки раздает! Дай сюда!
-На, смотри!
Повисает пауза. Наконец кто-то замечает.
-Не, Натах, это не четверка.
-А что?
-Сама читай!
В зачетке крупно и четко начертано: "ХОРОША!!!"
...
Самой выдающейся личностью института был преподаватель теорфизики академик Анатоль-Анатолич Абрикосов. Нобелевский лауреат, на минуточку. Ученик Ландау.
Великий ученый, без всяких шуток. Но лекции у него... Это кошмар.
АА искренне считал, что теорфизиков из нас- - максимум один на поток. Вот этому одному он и читал лекции. Остальные морщили мозг в попытках понять хоть что-то в этих бесконечных уравнениях, что он писал на доске.
Мало того: у академика тихий голос и невнятная дикция. Полный аут.
Сидим, как то, медитируем. Тоска полная. Внизу тихий бубнеж на китайском, ни черта не слышно, да и если слышно, то не понятно.
Впереди меня Юра Болтинский пытается хоть законспектировать написанное светочем. Потом разберусь, мол.
Бегемот решает подбодрить друга. И тихонько тычет ему под ребра циркулем. Я зачем-то подбиваю опорную бегемочью ногу, и Бегин всей тушей летит вперед. Сантиметр иглы входит Юрику в спину.
Дикий рев на всю аудиторию:
-ДА ЧТО Ж ТЫ ТВОРИШЬ, СУКА!!!
Анатолий Анатольевич испуганно разворачивается, успокаивающе поднимает ручки перед собой и:
-ЩАЗ, ЩАЗ Я ВСЕ ОБЪЯСНЮ!!!
Народ кроет. Люди ползали в проходах не в силах подняться...
С. Я.
