Осень. Рукав
Занесло-таки в "Рукав", арт-просиранство Рукавишникова с мастерскими, классами и едальней. Прикольно.
Побаивалась, что не понравится, поэтому и не шла. Ибо нетленки на улице около активно организмом отторгаются. Не считая авто Воланда, конечно. Патиссоны в выхлопах - это достойно.
Зашлось, конечно, не через вход. Поэтому через вход выходилось. В едальном зале на первом этаже артистический шалман, окутанный полумраком. Над кухней парит на цепях яхта, вроде как подарок Курчатова, в середине раскрашенная скульптурь ядреной колхозницы, сидящей на горе подушек в лифчике и кирзачах. Вообще создалось впечатление, что мэтру, устроившему здесь мастерские, классы и вот это арт-кафе, автору памятников Высоцкому, Александру II, Юрию Никулину, геморрою, пардон, Достоевскому, etc., все же ближе тётки, так сказать, из народа, разной степени ядрености. Но чем ядреней, как я поняла, тем лучше. Я не большая любительница сисек, торчащих из всяких мест. Хотя могу понять и порыв автора, и замысел, и аллегорию с сублимацией. Ну, нравится дядьке, пусть. Мне больше близко мироощущение его папы, Иулиана, тоже скульптора: вот ящурка, вот тушканчик, а вот бутон. И глубоко, и адекватно. Пластические же чайники сына Филиппа не зашли совершенно. На мой взгляд, если художнику сказать нечего, надо промолчать. Но у них там, конечно, свои воззрения на этот счет. Династия ж. Хоть убейся, но крякнуть что-то надо.
Ну, да ладно. Это я, уже забежала вперёд. На поесть взяла скоблянку и любимую закуску профессора Преображенского, запеченый в косточке костный мозг с поджаренным хлебом. Ммм...
"- Это плохо? - жуя, спрашивал Филипп Филиппович. - Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.
- Это бесподобно, - искренно ответил тяпнутый.
- Еще бы... Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует с закусками горячими. А из горячих московских закусок это - первая. Когда-то их великолепно приготовляли в "Славянском базаре"."
Вкусно, что и говорить. Я люблю такое. И да, конечно, это под водовку должно быть бесподобно. Но не пью ж. Подача красивая.
Налопавшись, можно топать на второй этаж получать удовольствие от скульптур и резных мебелей. Потом пройтись по стеклянному мосту, разглядывая чрез него зал, где недавно ел. Там еще есть труба, по которой в этот самый зал можно и нужно скатиться. Но это больше для детей, кои этим и развлекались.
Но больше всего впечатлили настоящие старинные меха, в смысле для нагнетания воздуха в какое-нить горнило. Очень большие и очень красивые. И сделаны явно задолго до Рукавишникова. Это уже в фойе. Недалеко от прибитых к ступеням лестницы туфель и скульптуры сисястой, зубастой и летящей куда-то по делам мавки, недоброго языческого божества.
Лестница заканчивалась тяжёлой входной дверью. В неё и вышли. Через весь небосвод висела яркая веселая радуга. Но к искусству данного скульптора это не имело уже никакого отношения.
Было изменено: 11:16 05/09/2021.
Побаивалась, что не понравится, поэтому и не шла. Ибо нетленки на улице около активно организмом отторгаются. Не считая авто Воланда, конечно. Патиссоны в выхлопах - это достойно.
Зашлось, конечно, не через вход. Поэтому через вход выходилось. В едальном зале на первом этаже артистический шалман, окутанный полумраком. Над кухней парит на цепях яхта, вроде как подарок Курчатова, в середине раскрашенная скульптурь ядреной колхозницы, сидящей на горе подушек в лифчике и кирзачах. Вообще создалось впечатление, что мэтру, устроившему здесь мастерские, классы и вот это арт-кафе, автору памятников Высоцкому, Александру II, Юрию Никулину, геморрою, пардон, Достоевскому, etc., все же ближе тётки, так сказать, из народа, разной степени ядрености. Но чем ядреней, как я поняла, тем лучше. Я не большая любительница сисек, торчащих из всяких мест. Хотя могу понять и порыв автора, и замысел, и аллегорию с сублимацией. Ну, нравится дядьке, пусть. Мне больше близко мироощущение его папы, Иулиана, тоже скульптора: вот ящурка, вот тушканчик, а вот бутон. И глубоко, и адекватно. Пластические же чайники сына Филиппа не зашли совершенно. На мой взгляд, если художнику сказать нечего, надо промолчать. Но у них там, конечно, свои воззрения на этот счет. Династия ж. Хоть убейся, но крякнуть что-то надо.
Ну, да ладно. Это я, уже забежала вперёд. На поесть взяла скоблянку и любимую закуску профессора Преображенского, запеченый в косточке костный мозг с поджаренным хлебом. Ммм...
"- Это плохо? - жуя, спрашивал Филипп Филиппович. - Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.
- Это бесподобно, - искренно ответил тяпнутый.
- Еще бы... Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует с закусками горячими. А из горячих московских закусок это - первая. Когда-то их великолепно приготовляли в "Славянском базаре"."
Вкусно, что и говорить. Я люблю такое. И да, конечно, это под водовку должно быть бесподобно. Но не пью ж. Подача красивая.
Налопавшись, можно топать на второй этаж получать удовольствие от скульптур и резных мебелей. Потом пройтись по стеклянному мосту, разглядывая чрез него зал, где недавно ел. Там еще есть труба, по которой в этот самый зал можно и нужно скатиться. Но это больше для детей, кои этим и развлекались.
Но больше всего впечатлили настоящие старинные меха, в смысле для нагнетания воздуха в какое-нить горнило. Очень большие и очень красивые. И сделаны явно задолго до Рукавишникова. Это уже в фойе. Недалеко от прибитых к ступеням лестницы туфель и скульптуры сисястой, зубастой и летящей куда-то по делам мавки, недоброго языческого божества.
Лестница заканчивалась тяжёлой входной дверью. В неё и вышли. Через весь небосвод висела яркая веселая радуга. Но к искусству данного скульптора это не имело уже никакого отношения.
Было изменено: 11:16 05/09/2021.
