Петер-Обманщик.
Было это там, где и быть должно. Семью семь стран надо пройти да еще за море перейти, вот тогда и попадешь туда, где короткохвостый поросенок носом землю роет. Там жил один бедняк. Звали его Петер-Обманщик. Это честное прозвище он получил за то, что умел обмануть, кого захочет. И так вот получалось каждый раз, что Петеру-Обманщику хотелось обмануть богача или правителя, а вот бедняка, такого же, как он сам, — никогда не обманывал. Однажды Петер-Обманщик пошел в город. И кто же самый первый попался ему навстречу? Толстый, злой, несправедливый судья. Увидев его, судья поздоровался с ним и сказал ехидно:
— Здравствуй, Петер! Ну как живешь? Каким это ветром тебя сюда занесло? Может быть, ты и меня непрочь обмануть?
Петер узнал судью.
— Что же, — сказал он. — Обмануть-то можно. Только для этого мне кое-что нужно достать, чего здесь нет.
— Не велика беда, доставай, — ответил судья. — А далеко тебе за этим ходить?
— Да что ж, пешком идти полсуток.
— Ну, тогда возьми моего коня, садись на него и поезжай. Привези то, что тебе надо, а там поглядим, как ты меня, хитроумного судью, проведешь.
Сел Петер верхом на коня, задом наперед: лицом к хвосту, спиной к голове, прикинулся, будто не умеет ездить верхом. Так и подскакивал он на коне-бедняжке до тех самых пор, пока не выехал из города. А когда уже выбрался он за заставу, то поскакал, что твой гусар. Ему повезло с самого начала. В ту пору в городе была большая ярмарка. Петер отвел туда коня судьи и продал за сто форинтов. Но прежде чем продать, он отрезал коню хвост. Получив деньги, понес хвост к озеру. Там он вошел в озеро и ловко пристроил хвост, да так, чтоб тот торчал из воды. На другой его конец Петер положил камень. Затем хорошенько выпачкал грязью лицо, одежду и, хромая изо всех сил, пошел назад к судье. Когда судья увидел его, то спросил:
— Что с тобой, Петер?
— Ох, и не спрашивайте, господин судья. Небось, видели, как я езжу верхом. Только я выехал на край города, конь как прыгнет вместе со мной в озеро. Я чуть было совсем не разбился и не утонул. А вот конь-бедняга утонул.
— Врешь, мошенник! — крикнул судья. — Вижу я, что ты хочешь меня обмануть!
— Какое там обмануть! Пойдемте посмотрим. И сейчас еще хвост этого проклятого коня торчит из воды. Ежели я в чем соврал, то вы, господин судья, всегда можете упрятать меня в темницу.
— Ладно, — согласился судья. — Только и ты, Петер, пойдешь со мной, покажешь, где хвост торчит!
— Ой, да разве я могу идти, ведь я ногу ушиб, болит так, что едва хожу! — притворялся все Петер.
Взяв с собой двух жандармов, судья пошел разыскивать коня. Только они миновали окраину города и приблизились к озеру, как увидали, что из воды торчит хвост.
— Смотри, и впрямь ведь Петер не солгал! Вот он конь, только хвост его и виден. Пойдем вызволим его. Может, он еще жив, — обрадовался судья.
Да так обрадовался, что не жандармов погнал в воду, а сам полез, чтобы скорей спасти коня. Он вцепился в конский хвост и стал его тянуть. Тянул, тянул до тех пор, покуда камень с него не свалился и судья не шлепнулся в грязь.
— Экой мошенник! Провел-таки меня! — кричал судья, держа в руках лошадиный хвост. — Погоди же, еще сядешь ты у меня за решетку! Я тебя научу в кулаке нос греть! — грозился судья.
А Петер меж тем преспокойно пировал с друзьями в трактире. Денег у него было хоть пруд пруди. И вдруг, взглянув в окно, он увидел, что идет судья, да в каком виде! Весь с головы до ног облеплен грязью и в руке держит конский хвост. А народ бежит за ним и смеется. Да и как же не смеяться? Сам грозный судья, а весь в грязи! Тогда Петер раскинул умом и скорешенько заплатил вперед за два литра вина. В это время судья вошел в трактир.
— Ну, мошенник, теперь тебе одна дорога — в тюрьму! Будешь знать, как обманывать меня!
Но Петер даже слушать его не стал. Крикнул, чтоб принесли литр вина. Выпил вино, снял с головы свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол, а потом спросил трактирщика:
— Что, господин трактирщик, в расчете?
Трактирщик ответил:
— В расчете.
Тут судья, забыв о лошади, стал смотреть, что это за чудо-шляпа. Хлопнут ее об пол, и выходит, что за все уплачено. Вскоре Петер попросил и второй литр вина. Выпил и его, снова швырнул шляпу об пол и опять спросил трактирщика:
— Что, господин трактирщик, в расчете?
— Конечно, в расчете, — ответил тот.
Тут уж судья совсем забыл о своем коне и спросил:
— Петер, что это за чудо-шляпа у тебя? Смотрю я: швырнул ты ее об землю, и готово — уже расплатился?
— Эх, господин судья, шляпу эту мне еще покойный отец завещал. Не будь ее у меня, я при своей бедности вовсе с голоду околел бы. Каждый раз, как иду в трактир, всегда ее надеваю. Тогда уж сколько бы я ни ел и ни пил с друзьями, стоит мне только хлопнуть ее оземь, и сразу я в расчете.
— Петер, а ты не продал бы мне эту шляпу? — спросил жадный судья.
— Как же продать? Разве можно продавать отцовское наследство?
— Прошу тебя, Петер, продай ты ее мне. Я выложу тебе за нее сто форинтов.
— Ну нет, господин судья, я ее не продам.
— Получай сто пятьдесят, — надбавил судья.
— Что ж, раз вы так уж просите, — ответил Петер. — Ежели она уж вам так по нраву пришлась, то я отдам ее за двести форинтов.
Судья уплатил деньги, а Петер отдал ему потертую, засаленную шляпу. Схватил судья ее и, довольный, пошел домой. Вернувшись домой, он созвал всех своих закадычных друзей: стряпчего, исправника и других важных господ, и, решив испытать шляпу, пригласил их в самый лучший трактир. Когда гости пришли туда и увидали, что на голове судьи старая, потертая шляпа, то их такой смех разобрал, что они чуть животы не надсадили.
— Смейтесь, смейтесь, — говорит судья. — Сейчас увидите, что это за драгоценная шляпа. Сдуру вы над ней потешаетесь.
И он рассказал всем, что это за шляпа.
— Потерпите маленько и сами убедитесь! — важно сказал судья.
Как только он кончил, над ним стали смеяться еще пуще прежнего. Потом все пили, ели сколько хотели. Когда уже все наелись, напились, судья схватил свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол.
— Ну что, господин трактирщик, в расчете?
— Какое уж там в расчете! — засмеялся трактирщик.
Поначалу-то он думал, что судья только шутит. Но когда увидел, что судья во второй, и в третий, и в четвертый раз швыряет шляпу об пол, то понял, что дело уже не до шуток. И сказал:
— Господин судья, ведь вы же не расплатились! Ни одного, ни единого форинта мне не дали!
Тут судья понял, что Петер обманул его и на этот раз. «Ну, постой, негодяй! — подумал судья про себя. — Засажу же я тебя за решетку!» И он с двумя жандармами пошел прямо к Петеру. Петер уже издали увидел судью. Огромную кастрюлю, в которой он варил гуляш, вынес на крыльцо и поставил на большой чурбан. И стал гуляш помешивать ложкой, пробовать его. Когда судья подошел и увидел, что гуляш в кастрюле варится без огня, то сразу же позабыл и о коне и о шляпе.
— Скажи, Петер, что это за кастрюля, в которой гуляш варится без огня? — спросил он, сам не свой от любопытства.
— Эк, господин судья, — ответил Петер. — Без этой кастрюли мне бы и не жить. Не будь ее у меня, я бы уже давно помер с голоду. Она досталась мне от деда. В нее только накрошишь мяса с картошкой, подольешь воду, а уж сварит она сама.
— А ты не продал бы ее мне?
— Нет, господин судья, — ответил Петер. — Я не стану ее продавать. Что бы сказал на это мой покойный дедушка?
— Да ведь я дам тебе за нее сто форинтов.
— Нет, господин судья, и не просите.
— Двести дам! Только продай мне ее.
— Ну, уж раз она вам так по душе пришлась, — сказал Петер, — так и быть, за триста форинтов отдам. Сам уж проживу как-нибудь.
Судья не стал спорить и отдал Петеру триста форинтов сполна. Потом он с помощью Петера взвалил большую закопченную кастрюлищу себе на спину и заторопился домой. Дома поставил кастрюлю посреди кухни. Служанке велел начистить картошки, нарезать мяса и все это поставить варить посреди кухни, не разжигая огня. Служанка даже вытаращила глаза от удивления.
— Да что ты глаза выпучила! Лучше делом займись! — закричал судья. — Вот увидишь сама, что получится!
Но они ничего не увидели. Гуляш и не думал вариться! Пристыженного судью обуял великий гнев. Он побежал к Петеру, чтобы самолично засадить его за решетку.
— Ну, мошенник Петер! Теперь-то я засажу тебя за решетку. Будешь знать, как обманывать меня! — закричал судья.
— Да как же это я вас обманул? И не думал даже обманывать!
— А так, что кастрюля твоя вовсе и не варит, — крикнул судья.
— Да как же ей варить, господин судья. Ведь вы сами видели, что она варит, если стоит на чурбане. А его-то вы как раз и не купили.
— Так вот оно что?
— Ну да, господин судья, — ответил Петер.
— А за сколько ты мне его продашь?
— Его я отдам дешевле кастрюльки. Без нее он мне ни к чему. Отдам за сотню форинтов.
Судья тут же отсчитал ему деньги. С помощью Петера взвалил чурбан себе на спину и, согнувшись под его тяжестью, понес чурбан домой. Как сейчас вижу: несет он чурбан, а люди все смеются и языки чешут:
— Эх, у судьи-то дрова перевелись!
Придя домой, судья поставил чурбан посреди кухни, а на него кастрюлю. Но жди он хоть до скончания века, гуляш его все равно бы не сварился. Теперь уж судья окончательно понял, что его обманули. И он решил про себя: «Что бы там у него ни было, что бы он мне ни показал, но больше я покупать у него ничего не стану». Пошел судья к Петеру, а тот, как завидел судью, сразу сказал сестре:
— Сейчас сюда придет судья. А мы с тобой будем браниться что есть мочи.
Потом он привязал к своему животу полный крови желудок накануне заколотого барана и повторил сестренке:
— Судья придет, мы с тобой будем браниться что есть мочи. Что бы я ни сказал, ты мне во всем перечь. Тогда я схвачу нож и ударю им себя в живот. И умру. А ты скорей сними свистульку, — она лежит на верхней полке в шкафу, — свистни ею три раза мне в уши, и я оживу.
Так все и вышло. Когда судья пришел, брат и сестра бранились меж собой, да так рьяно, что судья не мог даже словечка вставить. Тут Петер схватил нож и приставил его к своему животу. Судья подскочил, хотел выхватить нож из рук Петера и крикнул ему:
— Что ты делаешь, Петер? Ведь того и гляди заколешь себя!
— И заколю, — ответил Петер.
И тут же пырнул себя ножом в живот. Подвязанный бараний желудок лопнул, кровь залила парня. Тогда сестренка схватила свистульку и трижды свистнула ею в уши мертвому Петеру. Петер проворно вскочил и стал тереть себе глаза.
— О, как я крепко спал! — проговорил Петер. — Как я давно сплю!
— Спал бы ты до скончания века, если бы не эта свистулька! — сказала сестра Петеру.
— Петер, а что это за свистулька? — спросил судья.
— Эх, господин судья, если б не эта свистулька, меня бы уж давно не было на свете. Только я рассержусь, всю злость на себе вымещаю.
— Вот и я тоже! — сказал судья. — Когда мои слуги делают что-нибудь не по мне, то я готов со злости даже убить себя. Ты не продашь мне эту свистульку?
— Да как же ее продать, господин судья? Ведь без нее мне жизни нет.
Но судья молил его до тех пор, покуда Петер не согласился. Они сторговались на четырехстах форинтах. Судья взял свистульку, сунул ее в карман. Забыв о коне, шляпе, кастрюле и чурбане, он вернулся домой радостный и довольный. Теперь-то уж он был спокоен! Теперь он может злиться и сколько угодно вымещать гнев на себе самом. Эта свистулька всегда его воскресит. Так оно и вышло. Вернувшись домой, он вызвал к себе своего кучера Яноша.
— Ну, Янош, послушай меня, — сказал судья. — Вот она, свистулька, я поручаю ее тебе. Положи ее на буфет. Но чтоб, кроме нас, об этом никто не знал. Когда я сильно разозлюсь и ты увидишь, что я вонзаю нож себе в живот, тотчас же хватай свистульку и трижды свистни мне в ухо.
Шло время. Однажды Янош ослушался в чем-то судью. Судья рассердился, схватил нож, приставил его к своему животу. Янош крикнул судье:
— Господин судья, да что это вы делаете? Еще неровен час убьете себя!
Судья не стал его даже слушать и в гневе, с размаху, пырнул себя ножом в живот. Когда Янош увидел, что судья упал, то никому ничего не сказал, а сразу вспомнил про свистульку. Он схватил ее и трижды свистнул судье в одно ухо, потом трижды свистнул в другое. Но он мог бы свистеть еще триста раз, потому что судья не очнулся и доныне.
— Здравствуй, Петер! Ну как живешь? Каким это ветром тебя сюда занесло? Может быть, ты и меня непрочь обмануть?
Петер узнал судью.
— Что же, — сказал он. — Обмануть-то можно. Только для этого мне кое-что нужно достать, чего здесь нет.
— Не велика беда, доставай, — ответил судья. — А далеко тебе за этим ходить?
— Да что ж, пешком идти полсуток.
— Ну, тогда возьми моего коня, садись на него и поезжай. Привези то, что тебе надо, а там поглядим, как ты меня, хитроумного судью, проведешь.
Сел Петер верхом на коня, задом наперед: лицом к хвосту, спиной к голове, прикинулся, будто не умеет ездить верхом. Так и подскакивал он на коне-бедняжке до тех самых пор, пока не выехал из города. А когда уже выбрался он за заставу, то поскакал, что твой гусар. Ему повезло с самого начала. В ту пору в городе была большая ярмарка. Петер отвел туда коня судьи и продал за сто форинтов. Но прежде чем продать, он отрезал коню хвост. Получив деньги, понес хвост к озеру. Там он вошел в озеро и ловко пристроил хвост, да так, чтоб тот торчал из воды. На другой его конец Петер положил камень. Затем хорошенько выпачкал грязью лицо, одежду и, хромая изо всех сил, пошел назад к судье. Когда судья увидел его, то спросил:
— Что с тобой, Петер?
— Ох, и не спрашивайте, господин судья. Небось, видели, как я езжу верхом. Только я выехал на край города, конь как прыгнет вместе со мной в озеро. Я чуть было совсем не разбился и не утонул. А вот конь-бедняга утонул.
— Врешь, мошенник! — крикнул судья. — Вижу я, что ты хочешь меня обмануть!
— Какое там обмануть! Пойдемте посмотрим. И сейчас еще хвост этого проклятого коня торчит из воды. Ежели я в чем соврал, то вы, господин судья, всегда можете упрятать меня в темницу.
— Ладно, — согласился судья. — Только и ты, Петер, пойдешь со мной, покажешь, где хвост торчит!
— Ой, да разве я могу идти, ведь я ногу ушиб, болит так, что едва хожу! — притворялся все Петер.
Взяв с собой двух жандармов, судья пошел разыскивать коня. Только они миновали окраину города и приблизились к озеру, как увидали, что из воды торчит хвост.
— Смотри, и впрямь ведь Петер не солгал! Вот он конь, только хвост его и виден. Пойдем вызволим его. Может, он еще жив, — обрадовался судья.
Да так обрадовался, что не жандармов погнал в воду, а сам полез, чтобы скорей спасти коня. Он вцепился в конский хвост и стал его тянуть. Тянул, тянул до тех пор, покуда камень с него не свалился и судья не шлепнулся в грязь.
— Экой мошенник! Провел-таки меня! — кричал судья, держа в руках лошадиный хвост. — Погоди же, еще сядешь ты у меня за решетку! Я тебя научу в кулаке нос греть! — грозился судья.
А Петер меж тем преспокойно пировал с друзьями в трактире. Денег у него было хоть пруд пруди. И вдруг, взглянув в окно, он увидел, что идет судья, да в каком виде! Весь с головы до ног облеплен грязью и в руке держит конский хвост. А народ бежит за ним и смеется. Да и как же не смеяться? Сам грозный судья, а весь в грязи! Тогда Петер раскинул умом и скорешенько заплатил вперед за два литра вина. В это время судья вошел в трактир.
— Ну, мошенник, теперь тебе одна дорога — в тюрьму! Будешь знать, как обманывать меня!
Но Петер даже слушать его не стал. Крикнул, чтоб принесли литр вина. Выпил вино, снял с головы свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол, а потом спросил трактирщика:
— Что, господин трактирщик, в расчете?
Трактирщик ответил:
— В расчете.
Тут судья, забыв о лошади, стал смотреть, что это за чудо-шляпа. Хлопнут ее об пол, и выходит, что за все уплачено. Вскоре Петер попросил и второй литр вина. Выпил и его, снова швырнул шляпу об пол и опять спросил трактирщика:
— Что, господин трактирщик, в расчете?
— Конечно, в расчете, — ответил тот.
Тут уж судья совсем забыл о своем коне и спросил:
— Петер, что это за чудо-шляпа у тебя? Смотрю я: швырнул ты ее об землю, и готово — уже расплатился?
— Эх, господин судья, шляпу эту мне еще покойный отец завещал. Не будь ее у меня, я при своей бедности вовсе с голоду околел бы. Каждый раз, как иду в трактир, всегда ее надеваю. Тогда уж сколько бы я ни ел и ни пил с друзьями, стоит мне только хлопнуть ее оземь, и сразу я в расчете.
— Петер, а ты не продал бы мне эту шляпу? — спросил жадный судья.
— Как же продать? Разве можно продавать отцовское наследство?
— Прошу тебя, Петер, продай ты ее мне. Я выложу тебе за нее сто форинтов.
— Ну нет, господин судья, я ее не продам.
— Получай сто пятьдесят, — надбавил судья.
— Что ж, раз вы так уж просите, — ответил Петер. — Ежели она уж вам так по нраву пришлась, то я отдам ее за двести форинтов.
Судья уплатил деньги, а Петер отдал ему потертую, засаленную шляпу. Схватил судья ее и, довольный, пошел домой. Вернувшись домой, он созвал всех своих закадычных друзей: стряпчего, исправника и других важных господ, и, решив испытать шляпу, пригласил их в самый лучший трактир. Когда гости пришли туда и увидали, что на голове судьи старая, потертая шляпа, то их такой смех разобрал, что они чуть животы не надсадили.
— Смейтесь, смейтесь, — говорит судья. — Сейчас увидите, что это за драгоценная шляпа. Сдуру вы над ней потешаетесь.
И он рассказал всем, что это за шляпа.
— Потерпите маленько и сами убедитесь! — важно сказал судья.
Как только он кончил, над ним стали смеяться еще пуще прежнего. Потом все пили, ели сколько хотели. Когда уже все наелись, напились, судья схватил свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол.
— Ну что, господин трактирщик, в расчете?
— Какое уж там в расчете! — засмеялся трактирщик.
Поначалу-то он думал, что судья только шутит. Но когда увидел, что судья во второй, и в третий, и в четвертый раз швыряет шляпу об пол, то понял, что дело уже не до шуток. И сказал:
— Господин судья, ведь вы же не расплатились! Ни одного, ни единого форинта мне не дали!
Тут судья понял, что Петер обманул его и на этот раз. «Ну, постой, негодяй! — подумал судья про себя. — Засажу же я тебя за решетку!» И он с двумя жандармами пошел прямо к Петеру. Петер уже издали увидел судью. Огромную кастрюлю, в которой он варил гуляш, вынес на крыльцо и поставил на большой чурбан. И стал гуляш помешивать ложкой, пробовать его. Когда судья подошел и увидел, что гуляш в кастрюле варится без огня, то сразу же позабыл и о коне и о шляпе.
— Скажи, Петер, что это за кастрюля, в которой гуляш варится без огня? — спросил он, сам не свой от любопытства.
— Эк, господин судья, — ответил Петер. — Без этой кастрюли мне бы и не жить. Не будь ее у меня, я бы уже давно помер с голоду. Она досталась мне от деда. В нее только накрошишь мяса с картошкой, подольешь воду, а уж сварит она сама.
— А ты не продал бы ее мне?
— Нет, господин судья, — ответил Петер. — Я не стану ее продавать. Что бы сказал на это мой покойный дедушка?
— Да ведь я дам тебе за нее сто форинтов.
— Нет, господин судья, и не просите.
— Двести дам! Только продай мне ее.
— Ну, уж раз она вам так по душе пришлась, — сказал Петер, — так и быть, за триста форинтов отдам. Сам уж проживу как-нибудь.
Судья не стал спорить и отдал Петеру триста форинтов сполна. Потом он с помощью Петера взвалил большую закопченную кастрюлищу себе на спину и заторопился домой. Дома поставил кастрюлю посреди кухни. Служанке велел начистить картошки, нарезать мяса и все это поставить варить посреди кухни, не разжигая огня. Служанка даже вытаращила глаза от удивления.
— Да что ты глаза выпучила! Лучше делом займись! — закричал судья. — Вот увидишь сама, что получится!
Но они ничего не увидели. Гуляш и не думал вариться! Пристыженного судью обуял великий гнев. Он побежал к Петеру, чтобы самолично засадить его за решетку.
— Ну, мошенник Петер! Теперь-то я засажу тебя за решетку. Будешь знать, как обманывать меня! — закричал судья.
— Да как же это я вас обманул? И не думал даже обманывать!
— А так, что кастрюля твоя вовсе и не варит, — крикнул судья.
— Да как же ей варить, господин судья. Ведь вы сами видели, что она варит, если стоит на чурбане. А его-то вы как раз и не купили.
— Так вот оно что?
— Ну да, господин судья, — ответил Петер.
— А за сколько ты мне его продашь?
— Его я отдам дешевле кастрюльки. Без нее он мне ни к чему. Отдам за сотню форинтов.
Судья тут же отсчитал ему деньги. С помощью Петера взвалил чурбан себе на спину и, согнувшись под его тяжестью, понес чурбан домой. Как сейчас вижу: несет он чурбан, а люди все смеются и языки чешут:
— Эх, у судьи-то дрова перевелись!
Придя домой, судья поставил чурбан посреди кухни, а на него кастрюлю. Но жди он хоть до скончания века, гуляш его все равно бы не сварился. Теперь уж судья окончательно понял, что его обманули. И он решил про себя: «Что бы там у него ни было, что бы он мне ни показал, но больше я покупать у него ничего не стану». Пошел судья к Петеру, а тот, как завидел судью, сразу сказал сестре:
— Сейчас сюда придет судья. А мы с тобой будем браниться что есть мочи.
Потом он привязал к своему животу полный крови желудок накануне заколотого барана и повторил сестренке:
— Судья придет, мы с тобой будем браниться что есть мочи. Что бы я ни сказал, ты мне во всем перечь. Тогда я схвачу нож и ударю им себя в живот. И умру. А ты скорей сними свистульку, — она лежит на верхней полке в шкафу, — свистни ею три раза мне в уши, и я оживу.
Так все и вышло. Когда судья пришел, брат и сестра бранились меж собой, да так рьяно, что судья не мог даже словечка вставить. Тут Петер схватил нож и приставил его к своему животу. Судья подскочил, хотел выхватить нож из рук Петера и крикнул ему:
— Что ты делаешь, Петер? Ведь того и гляди заколешь себя!
— И заколю, — ответил Петер.
И тут же пырнул себя ножом в живот. Подвязанный бараний желудок лопнул, кровь залила парня. Тогда сестренка схватила свистульку и трижды свистнула ею в уши мертвому Петеру. Петер проворно вскочил и стал тереть себе глаза.
— О, как я крепко спал! — проговорил Петер. — Как я давно сплю!
— Спал бы ты до скончания века, если бы не эта свистулька! — сказала сестра Петеру.
— Петер, а что это за свистулька? — спросил судья.
— Эх, господин судья, если б не эта свистулька, меня бы уж давно не было на свете. Только я рассержусь, всю злость на себе вымещаю.
— Вот и я тоже! — сказал судья. — Когда мои слуги делают что-нибудь не по мне, то я готов со злости даже убить себя. Ты не продашь мне эту свистульку?
— Да как же ее продать, господин судья? Ведь без нее мне жизни нет.
Но судья молил его до тех пор, покуда Петер не согласился. Они сторговались на четырехстах форинтах. Судья взял свистульку, сунул ее в карман. Забыв о коне, шляпе, кастрюле и чурбане, он вернулся домой радостный и довольный. Теперь-то уж он был спокоен! Теперь он может злиться и сколько угодно вымещать гнев на себе самом. Эта свистулька всегда его воскресит. Так оно и вышло. Вернувшись домой, он вызвал к себе своего кучера Яноша.
— Ну, Янош, послушай меня, — сказал судья. — Вот она, свистулька, я поручаю ее тебе. Положи ее на буфет. Но чтоб, кроме нас, об этом никто не знал. Когда я сильно разозлюсь и ты увидишь, что я вонзаю нож себе в живот, тотчас же хватай свистульку и трижды свистни мне в ухо.
Шло время. Однажды Янош ослушался в чем-то судью. Судья рассердился, схватил нож, приставил его к своему животу. Янош крикнул судье:
— Господин судья, да что это вы делаете? Еще неровен час убьете себя!
Судья не стал его даже слушать и в гневе, с размаху, пырнул себя ножом в живот. Когда Янош увидел, что судья упал, то никому ничего не сказал, а сразу вспомнил про свистульку. Он схватил ее и трижды свистнул судье в одно ухо, потом трижды свистнул в другое. Но он мог бы свистеть еще триста раз, потому что судья не очнулся и доныне.
