Человек-праздник с бабочкой

Когда-то он был праздником.
С хлопушками, шампанским, кассетой джаза в кармане
и поцелуями на лестничной клетке.
Он шутил — и все смеялись.
Он намекал на утренний кофе — и девы ехали с ним в ночь.
Он писал в 7:42: «Можно я вас украду на завтрак?» — и его ждали.
Он брал "Птичье молоко", шампанское и мчался через пол-Москвы,
просто потому что в чате появилась мадам "Совершенная женщина в пальто и одиночестве".

Сейчас он всё так же шутит.
Но уже никто не смеётся. Даже он сам.
Шутка — как привычка.
Как тиканье часов:
как способ сказать, что я ещё живой.
На сайтах знакомств — пусто.
Совершенная женщина в пальто и одиночестве давно в разводе,
но не отвечает.
Праздники закончились. Шарики сдулись.
Он всё ещё в бабочке. Всё ещё в гриме.
Всё ещё ждёт, что кто-то скажет:

«Играй, музыкант. Я буду верить,
что лучшие дни к нам придут.
Играй, музыкант, настежь двери,
где в печали и радости ждут.»

Но никто не говорит. И не ждёт.
Он просто ставит на стол батарею чилийского,
пьёт до последней бутылки
и закусывает чеддером —
потому что эстет до корней волос.
Потому что иначе — не может.
И только так он справляется
с несовершенством мира.
И с тем, что его время
утекает, как крупинки песка в часах,
и осталось только на самом донышке.
Играй, музыкант...