Тебе, мой Демон
Ты знаешь, я сознала сколько всего я никогда не смогу сделать. Никогда
не смогу попасть в прежние жизни, никогда не смогу, обернувшись,
заглянуть в глаза Тигру за правым плечом. Столько непрожитых желаний
сложены в шкатулку из сандалового дерева и запечатаны слепком моей,
тогда еще нежной, ладони. Странички, оживленные буквами, заляпанные
кляксами листки, искрящиеся живыми картинками.
Вот я, еще молочной младеницей, умеющей лишь ползать, прыгаю вслед за сумасшедшей Офелией, ныряю на дно омута, чтобы среди ила и мусора найти ее венок.
Вот я рядом с умирающим принцем. Ловлю поцелуем последний шёпот с отравленных губ.
Я не смогу сорвать розу на самой маленькой планете, да... там... и, сжав ее в руке, почувствовать каждый оттенок шипа поверхностью кожи.
Живым ножом всколыхнуть брюхо Шерхану и набросить на голое тело ещё теплую
шкуру. Подмигнуть Братьям, вытереть пот со лба и облизнуться, размазывая по коже грязь и кровь.
Слямзить у Марго стекляшку с мазью и, пропитавшись ей от носа до пяток, носиться голой по окружной бесконечности, крышам и монастырям, пугая сестер-кармелиток диким счастьем.
Сидя за кованым столиком, попивая кофе по- Ирландски из высокого бокала, махнуть ресницами подзывая официанта. Того, который принесет мне на блюде из золоченого серебра голову Доуля и тактично удалится, предоставив нам возможность поболтать о насущном.
Вместе с Икаром парить под палящими лучами. Ринувшись прямо в эпицентр раскаленной радиации. Оставив на миг лишь черный распластанный по диску крылатый силуэт.
Измазать лицо белой и багровой красками, и пробираться по зарослям вместе с последним алеутом, всаживая стеклянные ножи в откормленные груди стражей Порядка.
Глотать перья Вирта, дарить смертоносную колыбельную любимым, в парике Людовика Четырнадцатого дать команду выгравировать на жерлах пушек "Ultima Ratio Regum". И дать залп по наступающей армаде. Непременно приказать
отстегать кнутом непокорное море, быком, на корриде, растерзать в
клочья матадора на потеху толпе. Бросив валенок на пульт управления
взорвать таки Америку и весело так щелкнуть ногтиком по Большой Красной
Кнопке.
Целоваться с марсианами под кислотным дождем, есть несъедобные синие кактусы с Сатурна и играть в прятки в марсианских кратерах...
Сейчас, когда Мир остановился, моя запретная шкатулка распахнута настежь и мотыльки-мысли парят вокруг моей головы словно кольца Сатурна, меня ужасает размах моих желаний. Размеры этих "Хочу" потрясают, они не влезают в рамки нашей вселенной.
И вот я стою, попирая пятками вселенные, повесив на шею кулон-шарик, метко ловлю астероиды на булавки...
Раздвигая ладошками млечности, я леплю из глины Космоса новые симпатичные миры.
Миры, которые будут взрываться, таять воском Жизни и быстро, мгновенно
умирать, едва поймут свой срок. Мучительно долгое увядание -прерогатива старой вселенной. Новые будут гаснуть вмиг, яркой вспышкой напоследок.
А еще...
Было изменено: 15:32 30/09/2010.
не смогу попасть в прежние жизни, никогда не смогу, обернувшись,
заглянуть в глаза Тигру за правым плечом. Столько непрожитых желаний
сложены в шкатулку из сандалового дерева и запечатаны слепком моей,
тогда еще нежной, ладони. Странички, оживленные буквами, заляпанные
кляксами листки, искрящиеся живыми картинками.
Вот я, еще молочной младеницей, умеющей лишь ползать, прыгаю вслед за сумасшедшей Офелией, ныряю на дно омута, чтобы среди ила и мусора найти ее венок.
Вот я рядом с умирающим принцем. Ловлю поцелуем последний шёпот с отравленных губ.
Я не смогу сорвать розу на самой маленькой планете, да... там... и, сжав ее в руке, почувствовать каждый оттенок шипа поверхностью кожи.
Живым ножом всколыхнуть брюхо Шерхану и набросить на голое тело ещё теплую
шкуру. Подмигнуть Братьям, вытереть пот со лба и облизнуться, размазывая по коже грязь и кровь.
Слямзить у Марго стекляшку с мазью и, пропитавшись ей от носа до пяток, носиться голой по окружной бесконечности, крышам и монастырям, пугая сестер-кармелиток диким счастьем.
Сидя за кованым столиком, попивая кофе по- Ирландски из высокого бокала, махнуть ресницами подзывая официанта. Того, который принесет мне на блюде из золоченого серебра голову Доуля и тактично удалится, предоставив нам возможность поболтать о насущном.
Вместе с Икаром парить под палящими лучами. Ринувшись прямо в эпицентр раскаленной радиации. Оставив на миг лишь черный распластанный по диску крылатый силуэт.
Измазать лицо белой и багровой красками, и пробираться по зарослям вместе с последним алеутом, всаживая стеклянные ножи в откормленные груди стражей Порядка.
Глотать перья Вирта, дарить смертоносную колыбельную любимым, в парике Людовика Четырнадцатого дать команду выгравировать на жерлах пушек "Ultima Ratio Regum". И дать залп по наступающей армаде. Непременно приказать
отстегать кнутом непокорное море, быком, на корриде, растерзать в
клочья матадора на потеху толпе. Бросив валенок на пульт управления
взорвать таки Америку и весело так щелкнуть ногтиком по Большой Красной
Кнопке.
Целоваться с марсианами под кислотным дождем, есть несъедобные синие кактусы с Сатурна и играть в прятки в марсианских кратерах...
Сейчас, когда Мир остановился, моя запретная шкатулка распахнута настежь и мотыльки-мысли парят вокруг моей головы словно кольца Сатурна, меня ужасает размах моих желаний. Размеры этих "Хочу" потрясают, они не влезают в рамки нашей вселенной.
И вот я стою, попирая пятками вселенные, повесив на шею кулон-шарик, метко ловлю астероиды на булавки...
Раздвигая ладошками млечности, я леплю из глины Космоса новые симпатичные миры.
Миры, которые будут взрываться, таять воском Жизни и быстро, мгновенно
умирать, едва поймут свой срок. Мучительно долгое увядание -прерогатива старой вселенной. Новые будут гаснуть вмиг, яркой вспышкой напоследок.
А еще...
Было изменено: 15:32 30/09/2010.
