Вдогонку к предыдущему...
"- Они вдвоем отнесли тебя в дом. Их руки соприкасались. Они сидели у твоей постели почти до утра, не произнеся
ни слова. Только теперь решились поговорить. Здесь, на дамбе, у прудов. А ты решила подслушать, о чем они говорят... И подглядеть за ними через пролом в стене. Тебе до зарезу надо знать, что они там делают?
- Они там ничего не делают. - Цири слегка зарумянилась. - Беседуют, вот и все.
- А ты... - Лютик присел на траву под яблоней и оперся спиной о ствол, предварительно убедившись, что там нет ни муравьев, ни гусениц. - Тебе до смерти хочется знать, о чем беседуют, да?
- Да... Нет! А впрочем... Впрочем, я все равно ничего не слышу. Слишком далеко.
- Если хочешь, - засмеялся бард, - я тебе скажу.
- А ты то откуда можешь знать?
- Ха ха! Я, милая Цири, поэт. Поэты о таких вещах знают все. Поверь, поэты о таком знают больше, чем сами собеседники. Если их можно так назвать.
- Как же!
- Слово даю! Слово поэта.
- Да? Ну тогда... Тогда скажи, о чем они разговаривают? Объясни, что все это значит!
- Взгляни еще раз в пролом и посмотри, что они делают.
- Хммм... - Цири закусила верхнюю губу, потом наклонилась к отверстию. - Госпожа Йеннифэр стоит у вербы... Обрывает листики и даже не смотрит на Геральта... А Геральт, опустив голову, стоит рядом. И что то говорит.
Нет, молчит. Ой, ну и рожица у него... Ну и странная же...
- Все по-детски просто. - Лютик отыскал в траве яблоко, вытер о брюки и критически осмотрел. - Сейчас он просит простить ему всякие глупые слова и поступки. Просит простить за нетерпение, за недостаток веры и надежды, за упрямство, за ожесточение. За капризы и позы, недостойные мужчины. Просит простить за то, что когда-то не понимал, за то, что не хотел понять...
- Все это неправдивая неправда! - Цири выпрямилась и резким движением откинула челку со лба. - Все ты выдумал!
- Просит простить за то, что понял лишь теперь, - продолжал Лютик, уставившись в небо, а в его голосе послышались ритмы, свойственные балладам. - Что хочет понять, но боится: а вдруг да не успеет... И может
даже быть, что не поймет уже. Извиняется и просит прощения... Прощения... Хм... Значения... Сомнения... Предназначения. Все банально, холера...
- Неправда! - топнула ногой Цири. - Геральт вовсе так не говорит. Он... он вообще молчит. Я же видела. Он стоит там с ней и молчит...
- В том то и состоит роль поэзии, Цири. Говорить о том, о чем другие молчат.
- Дурацкая она, твоя роль. Все ты выдумываешь!
- И в этом тоже состоит роль поэзии. Ой, я слышу у пруда возбужденные голоса. А ну выгляни быстренько, взгляни, что там деется.
- Геральт, - Цири снова заглянула в щель, - стоит, опустив голову. А Йеннифэр страшно кричит на него. Кричит и размахивает руками. Ой-ей... Что бы это значило?
- Детский вопрос. - Лютик снова глянул на плывущие по небу облака. - Теперь она просит у него прощения."
(с) А. Сапковский "Час презрения"
Было изменено: 11:28 16/08/2009.
ни слова. Только теперь решились поговорить. Здесь, на дамбе, у прудов. А ты решила подслушать, о чем они говорят... И подглядеть за ними через пролом в стене. Тебе до зарезу надо знать, что они там делают?
- Они там ничего не делают. - Цири слегка зарумянилась. - Беседуют, вот и все.
- А ты... - Лютик присел на траву под яблоней и оперся спиной о ствол, предварительно убедившись, что там нет ни муравьев, ни гусениц. - Тебе до смерти хочется знать, о чем беседуют, да?
- Да... Нет! А впрочем... Впрочем, я все равно ничего не слышу. Слишком далеко.
- Если хочешь, - засмеялся бард, - я тебе скажу.
- А ты то откуда можешь знать?
- Ха ха! Я, милая Цири, поэт. Поэты о таких вещах знают все. Поверь, поэты о таком знают больше, чем сами собеседники. Если их можно так назвать.
- Как же!
- Слово даю! Слово поэта.
- Да? Ну тогда... Тогда скажи, о чем они разговаривают? Объясни, что все это значит!
- Взгляни еще раз в пролом и посмотри, что они делают.
- Хммм... - Цири закусила верхнюю губу, потом наклонилась к отверстию. - Госпожа Йеннифэр стоит у вербы... Обрывает листики и даже не смотрит на Геральта... А Геральт, опустив голову, стоит рядом. И что то говорит.
Нет, молчит. Ой, ну и рожица у него... Ну и странная же...
- Все по-детски просто. - Лютик отыскал в траве яблоко, вытер о брюки и критически осмотрел. - Сейчас он просит простить ему всякие глупые слова и поступки. Просит простить за нетерпение, за недостаток веры и надежды, за упрямство, за ожесточение. За капризы и позы, недостойные мужчины. Просит простить за то, что когда-то не понимал, за то, что не хотел понять...
- Все это неправдивая неправда! - Цири выпрямилась и резким движением откинула челку со лба. - Все ты выдумал!
- Просит простить за то, что понял лишь теперь, - продолжал Лютик, уставившись в небо, а в его голосе послышались ритмы, свойственные балладам. - Что хочет понять, но боится: а вдруг да не успеет... И может
даже быть, что не поймет уже. Извиняется и просит прощения... Прощения... Хм... Значения... Сомнения... Предназначения. Все банально, холера...
- Неправда! - топнула ногой Цири. - Геральт вовсе так не говорит. Он... он вообще молчит. Я же видела. Он стоит там с ней и молчит...
- В том то и состоит роль поэзии, Цири. Говорить о том, о чем другие молчат.
- Дурацкая она, твоя роль. Все ты выдумываешь!
- И в этом тоже состоит роль поэзии. Ой, я слышу у пруда возбужденные голоса. А ну выгляни быстренько, взгляни, что там деется.
- Геральт, - Цири снова заглянула в щель, - стоит, опустив голову. А Йеннифэр страшно кричит на него. Кричит и размахивает руками. Ой-ей... Что бы это значило?
- Детский вопрос. - Лютик снова глянул на плывущие по небу облака. - Теперь она просит у него прощения."
(с) А. Сапковский "Час презрения"
Было изменено: 11:28 16/08/2009.
