Хозяин дневника: АЛЕКСЕЙ ЛЫСЕНКО РА 
Дата создания поста: 19 февраля 2011, 11:32
ТЕСТ НА НОРМАЛЬНОСТЬ.
W.
КАК Я ШАРАПОВА НА КОЛЕНИ ПОСТАВИЛ.
Жил в Москве человек. Дидуров - фамилия. Организовал рок-кабаре. Там всякие братья
пииты собирались. На гитарах бренчали. Стебались ямбами и хореями. Как-то пересекся я с ним. Спросил, мол, можно и мне выступить. Он говорит, приходи ко мне домой, послушаю. Пришел. Он послушал. Нет, говорит, не прокатит. Там у нас круто, а у тебя лирика. Не поймут. Ладно, говорю, петь не буду. Можно хоть стишки почитаю. Почитай, говорит, но не больше двух, если опозориться не боишься.
Пришел. Слушаю. Верно Дидуров сказал. Не то, чтобы хорошо. Но круто. Все такие смелые, эпатажные. Матерятся высокохудожественно. Одно слово Богема. Что же, думаю, мне читать-то. Ведь у меня с матом за всю жизнь лишь одно стихотворение написалось. А мне два надо. Эх, думаю, пропадать, так с музыкой. Ударю по стебу высоким штилем. Может на
контрасте и выгребу.
Пришел мой черед позориться. Выхожу на сцену. Все в драных джинсах. Один я при параде. Черная бархатная курточка. Рубашечка белоснежная. Ботиночки блестят. Волосы кудрявые до плеч, только фонаря и аптеки не хватает. Прямо Блок на даче у Менделеевых. Или на худой конец Байрон. Стал этак гордо. И начал нараспев, как батюшка в храме, чтобы до мурашек пробирало. Все обомлели. Ждут, когда я их эпатировать начну. А я им стишок программный. Длиннююющий. Сам удивляюсь, как я все шестьдесят строчек на такой
высоте удержать сумел. Весь он тут не к месту. Но чтобы представление имели, кусочек выложу.
У каждого свой крест -
Христа или хлыста,
Крылатого
холста или дождливой лиры,
Крест - ощущать набат
в падении листа,
Взлетевшего
на миг, чтобы проститься с миром.
Тащи!
Не унывай! С улыбкой на устах
Встречай
чужой устав и старца порицанье:
Кто знает,
кем он был?
Он,
может, весь в крестах,
Как монастырь в постах,
как стебель в отрицаньях.
Пролейся, божий дар,
в безбожный манускрипт,
Где над любой строкой
изогнуты удары,
Где ад и рай давно переместились в быт,
И каждый стол облит
мерцанием радара.
Пора явиться в мир, пусть знает обо мне,
Зерне земных и не! земных цивилизаций.
Кто знает, кто я есть? Улитка на стене?
Или глаза планет над сумраком мутаций...
...
Дочитал до конца. Тишина мертвая. Видно крепко я им своим высоким штилем по мозгам дал. После короткой паузы объявляю ВОСПОМИНАНИЕ О ЗОЛОТОМ ВЕКЕ. И все тем же торжественным голосом начинаю декламировать:
Первые сливы,
Месяц шестой,
Щи из крапивы,
Век золотой.
Знойные кони,
Солнечный пруд,
Полдень на троне -
Кушать зовут.
Счастье с пеленок,
Дом навсегда,
Стадо буренок,
Радость труда.
Вечер, улыбки,
Липовый чай,
Скрипы калитки -
Милый, встречай!
Утром разбудят:
Тишь, благодать -
Жили же люди,
.. твою мать!
Мне больше за всю жизнь так не хлопали. Дидуров в коридорчике встретил извиняющейся улыбкой. Мол, чего говорить, сам все видишь, старичок. Тут бы и сказке конец, да еще одна занятная история с моим стишком приключилась.
Пригласил меня как-то в филиал манежа /это рядом с думой/ одни художник. Я у него
на даче в Абрамцево как-то борщ ел. Знакомый затащил. Ем себе борщ. Изучаю быт художника. Водки выпили. Смеркается. Июль. Теплынь. Мой знакомый шепчет - давай про сливы. Ну думаю, почему бы и нет. А то художник на меня так подозрительно косится. Мол, чего за фрукт такой объявился. Пущай знает, что есть и еще творческие люди в русских селеньях. Прочитал. Художник убежал. Возвращается с листом ватмана и карандашом. Дескать, запиши. Я говорю, зачем писать. Через приятеля лучше книжку передам. Нет, говорит, от руки лучше. Я автографы собираю. Написал. Просидели до звезд. С тех пор я этого художника до этой выставки так ни разу и не видел.
Хожу. Любуюсь. На картинах сплошные храмы да кресты. Ну еще парочка царей и шут до кучи. В общем грандиозно. Вижу художника. С ним парочка. Мужичок седой и барышня в черных кружевах. Он меня увидел и рукой зовет. Сам им чего-то про картины объясняет. Подхожу. Лицо у мужичка знакомое. А кто, никак не вспомню. Вдруг слышу, как в голове музыка грянула и Расторгуев зарычал: "Глеб Жеглов и Володя Шарапов за столом
засиделись не зря..." Господи, думаю. Да это же он, ШАРАПОВ! Что же это такое
жизнь с людьми делает. Чуть позже и фамилия всплыла Конкин.
Только для меня он всегда Шараповым останется. Берет меня художник под локоток и говорит, прочитай им про сливы... Я ему да неудобно как-то. Вон пафос-то вокруг какой. Нормально, говорит. Давай, я тебя прошу. Ну я и прочитал. Вроде как некое дополнение к теме выставки. Руками на картины указываю. Стало быть, это я про нашу посконную, кондовую иже приснопамятную... Они так доверчиво слушают. Дохожу до последней строфы. Делать нечего. Из песни слов не выкинешь. Стишок вы уже знаете. А вот когда Конкин
последнюю строчку услышал, рухнул на колени как подкошенный и так смеялся, что
мы его полминуты поднять не могли. Артисты, они впечатлительные. Я потом еще
долго гордый ходил, что самого Шарапова на колени поставил. А стишок мой про
то, что зря мы тогда на все эти революции повелись. Сколько людей понапрасну
извели. Теперь обратно усадьбы строим да сливы сажаем. Хотя стихи объяснять -
последнее дело. Так что уж вы меня извиняйте.
Начинающий маньяк. Озабоченный дебил. Безкабинетный профессор. Он же сумасшедший психотерапевт-самозванец в 200000007 поколении. Кавалер ордена Золотого пистолета и лимонных штанов
Алексей Лысенко Ра.
Надеюсь, за этот мемуар меня на мейби еще каким званием наградят.
Р. S. Теперь про тест.
Если вы прочитали все это спокойно, раза два улыбнулись или просто сказали себе - мура. С вами все в порядке.
А вот если страшно хочется сказать автору какую-нибудь гадость и нет никаких сил удержаться - вы клиент. А может уже и пациент.
* * *
.
Было изменено: 22:52 03/04/2013.
КАК Я ШАРАПОВА НА КОЛЕНИ ПОСТАВИЛ.
Жил в Москве человек. Дидуров - фамилия. Организовал рок-кабаре. Там всякие братья
пииты собирались. На гитарах бренчали. Стебались ямбами и хореями. Как-то пересекся я с ним. Спросил, мол, можно и мне выступить. Он говорит, приходи ко мне домой, послушаю. Пришел. Он послушал. Нет, говорит, не прокатит. Там у нас круто, а у тебя лирика. Не поймут. Ладно, говорю, петь не буду. Можно хоть стишки почитаю. Почитай, говорит, но не больше двух, если опозориться не боишься.
Пришел. Слушаю. Верно Дидуров сказал. Не то, чтобы хорошо. Но круто. Все такие смелые, эпатажные. Матерятся высокохудожественно. Одно слово Богема. Что же, думаю, мне читать-то. Ведь у меня с матом за всю жизнь лишь одно стихотворение написалось. А мне два надо. Эх, думаю, пропадать, так с музыкой. Ударю по стебу высоким штилем. Может на
контрасте и выгребу.
Пришел мой черед позориться. Выхожу на сцену. Все в драных джинсах. Один я при параде. Черная бархатная курточка. Рубашечка белоснежная. Ботиночки блестят. Волосы кудрявые до плеч, только фонаря и аптеки не хватает. Прямо Блок на даче у Менделеевых. Или на худой конец Байрон. Стал этак гордо. И начал нараспев, как батюшка в храме, чтобы до мурашек пробирало. Все обомлели. Ждут, когда я их эпатировать начну. А я им стишок программный. Длиннююющий. Сам удивляюсь, как я все шестьдесят строчек на такой
высоте удержать сумел. Весь он тут не к месту. Но чтобы представление имели, кусочек выложу.
У каждого свой крест -
Христа или хлыста,
Крылатого
холста или дождливой лиры,
Крест - ощущать набат
в падении листа,
Взлетевшего
на миг, чтобы проститься с миром.
Тащи!
Не унывай! С улыбкой на устах
Встречай
чужой устав и старца порицанье:
Кто знает,
кем он был?
Он,
может, весь в крестах,
Как монастырь в постах,
как стебель в отрицаньях.
Пролейся, божий дар,
в безбожный манускрипт,
Где над любой строкой
изогнуты удары,
Где ад и рай давно переместились в быт,
И каждый стол облит
мерцанием радара.
Пора явиться в мир, пусть знает обо мне,
Зерне земных и не! земных цивилизаций.
Кто знает, кто я есть? Улитка на стене?
Или глаза планет над сумраком мутаций...
...
Дочитал до конца. Тишина мертвая. Видно крепко я им своим высоким штилем по мозгам дал. После короткой паузы объявляю ВОСПОМИНАНИЕ О ЗОЛОТОМ ВЕКЕ. И все тем же торжественным голосом начинаю декламировать:
Первые сливы,
Месяц шестой,
Щи из крапивы,
Век золотой.
Знойные кони,
Солнечный пруд,
Полдень на троне -
Кушать зовут.
Счастье с пеленок,
Дом навсегда,
Стадо буренок,
Радость труда.
Вечер, улыбки,
Липовый чай,
Скрипы калитки -
Милый, встречай!
Утром разбудят:
Тишь, благодать -
Жили же люди,
.. твою мать!
Мне больше за всю жизнь так не хлопали. Дидуров в коридорчике встретил извиняющейся улыбкой. Мол, чего говорить, сам все видишь, старичок. Тут бы и сказке конец, да еще одна занятная история с моим стишком приключилась.
Пригласил меня как-то в филиал манежа /это рядом с думой/ одни художник. Я у него
на даче в Абрамцево как-то борщ ел. Знакомый затащил. Ем себе борщ. Изучаю быт художника. Водки выпили. Смеркается. Июль. Теплынь. Мой знакомый шепчет - давай про сливы. Ну думаю, почему бы и нет. А то художник на меня так подозрительно косится. Мол, чего за фрукт такой объявился. Пущай знает, что есть и еще творческие люди в русских селеньях. Прочитал. Художник убежал. Возвращается с листом ватмана и карандашом. Дескать, запиши. Я говорю, зачем писать. Через приятеля лучше книжку передам. Нет, говорит, от руки лучше. Я автографы собираю. Написал. Просидели до звезд. С тех пор я этого художника до этой выставки так ни разу и не видел.
Хожу. Любуюсь. На картинах сплошные храмы да кресты. Ну еще парочка царей и шут до кучи. В общем грандиозно. Вижу художника. С ним парочка. Мужичок седой и барышня в черных кружевах. Он меня увидел и рукой зовет. Сам им чего-то про картины объясняет. Подхожу. Лицо у мужичка знакомое. А кто, никак не вспомню. Вдруг слышу, как в голове музыка грянула и Расторгуев зарычал: "Глеб Жеглов и Володя Шарапов за столом
засиделись не зря..." Господи, думаю. Да это же он, ШАРАПОВ! Что же это такое
жизнь с людьми делает. Чуть позже и фамилия всплыла Конкин.
Только для меня он всегда Шараповым останется. Берет меня художник под локоток и говорит, прочитай им про сливы... Я ему да неудобно как-то. Вон пафос-то вокруг какой. Нормально, говорит. Давай, я тебя прошу. Ну я и прочитал. Вроде как некое дополнение к теме выставки. Руками на картины указываю. Стало быть, это я про нашу посконную, кондовую иже приснопамятную... Они так доверчиво слушают. Дохожу до последней строфы. Делать нечего. Из песни слов не выкинешь. Стишок вы уже знаете. А вот когда Конкин
последнюю строчку услышал, рухнул на колени как подкошенный и так смеялся, что
мы его полминуты поднять не могли. Артисты, они впечатлительные. Я потом еще
долго гордый ходил, что самого Шарапова на колени поставил. А стишок мой про
то, что зря мы тогда на все эти революции повелись. Сколько людей понапрасну
извели. Теперь обратно усадьбы строим да сливы сажаем. Хотя стихи объяснять -
последнее дело. Так что уж вы меня извиняйте.
Начинающий маньяк. Озабоченный дебил. Безкабинетный профессор. Он же сумасшедший психотерапевт-самозванец в 200000007 поколении. Кавалер ордена Золотого пистолета и лимонных штанов
Алексей Лысенко Ра.
Надеюсь, за этот мемуар меня на мейби еще каким званием наградят.
Р. S. Теперь про тест.
Если вы прочитали все это спокойно, раза два улыбнулись или просто сказали себе - мура. С вами все в порядке.
А вот если страшно хочется сказать автору какую-нибудь гадость и нет никаких сил удержаться - вы клиент. А может уже и пациент.
* * *
.
Было изменено: 22:52 03/04/2013.
