27 декабря 1901 г. в Берлине родилась Марлен Дитрих! Немецкая и американская актриса, оказавшая колоссальное влияние на моду, кино, стиль и женское сознание.
Марлен Дитрих приехала в 1963 г. с концертами в Москву. В конце концерта на сцену Центрального дома литераторов вышел с поздравлениями и комплиментами большой начальник и любезно спросил Дитрих: "Что бы вы хотели ещё увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?" Секс-символ ХХ века произнесла: "Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя давняя мечта."
К вечеру Паустовского, уже пожилого, умирающего в больнице, разыскали. Объяснили суть нужной встречи. Но врачи запретили. Тогда компетентный товарищ попросил самого писателя. Но и тот отказался. Потребовали! Не вышло. И вот пришлось умолять. Умоляли-уговорили... И вот при громадном скоплении народу вечером на сцену ЦДЛ вышел, чуть пошатываясь, худой старик.
А через секунду на сцену вышла легендарная звезда, подруга Ремарка и Хемингуэя, - и молча упала перед ним на колени. А потом, схватив его руку, начала её целовать и долго потом прижимала эту руку к своему лицу. Зал замер. Затем начал вставать. И встали все. Зал прорвало водопадом рукоплесканий!
Позже Константина Паустовского усадили в кресло и блестящий от слёз зал, отбив ладони, затих, Дитрих объяснила, что прочла немало книг, но самым большим литературным событием в жизни считает рассказ К. Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.
И утерев последнюю слезу, Марлен сказала: "С тех пор я чувствовала как бы некий долг - поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо всем вам, спасибо России, спасибо великому писателю!"
Из книги Марлен Дитрих: "Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему свое восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени.
Волнуясь о его здоровье, я хотела, чтобы он тотчас же вернулся в больницу. Но его жена успокоила меня: "Так будет лучше для него". Больших усилий стоило ему прийти, чтобы увидеть меня. Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас. Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его "откроют". В своих описаниях он напоминает Гамсуна. Он - лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно".
