Что с ними не так?
Ижевск.
Шестеро подростков.
Целые сутки.
Пытали сверстника.
Били ремнём с пряжкой. Молотком - по ноге с имплантатом. Стреляли из пневматики. Насиловали шваброй. Выбривали волосы. Заставляли звонить матери и выпрашивать деньги.
Снимали. Смеялись. Ради забавы.
Четырнадцатилетняя девочка подначивала: "Бей сильнее".
Теперь она - свидетель.
Жертва - в больнице.
Страшно.
Страшно жить в обществе, где дети - с пневматикой, шваброй и телефоном, а взрослые - с риторикой войны и телевизором, который громче совести.
Подростки - не инопланетяне.
Они не упали с неба.
Они выросли. В обычных квартирах.
В обычных семьях.
Где на фоне играет Норкин.
Где обсуждают, как гуманно утилизировать щенков.
Где мама говорит: "жалко детей, а не этих шавок", а папа роняет: "сначала зачистка, потом порядок".
Что они слышат с пелёнок?
Что агрессия - это сила.
Что эмпатия - это слабость.
Что всегда кто-то - "лишний".
Что есть те, кого можно вычеркнуть.
Интернет додавливает: пранки с унижением, трэш-стримы, насилие как шоу. СМИ дорисовывают картинку:
"одни мешают", "других пора зачистить", "этих - на усыпление".
А потом удивляются, почему подростки снимают издевательства на видео и смеются.
Почему измываются без причины.
Почему не чувствуют боли другого.
Но другого и не может быть в стране, где слово "стерилизовать" используется по отношению к людям,
а "эвтаназия" звучит из уст женщин с колясками на митинге.
Где дети растут в среде, где смерть - это просто способ навести порядок.
Что делать с подростками?
Сначала надо перестать делать вид, что они "вдруг" стали жестокими.
Они не "вдруг".
Они - точная копия среды, где телевизор важнее совести, а чувство вины заменено на лайк.
Страшно не то, что подростки жестоки.
Страшно то, что они лишь логичное продолжение взрослого мира.
Мира, где боль - фон. Где агрессия - риторика. Где эмпатия - исключение.
Мира, в котором убить - легче, чем почувствовать.
Ваша Алёна.
И не надо закрывать глаза. Нам жить потом в этом обществе, где была токсичная попытка запустить зоофашизм в массы. Да, получилось, с частью населения, не умеющего думать и чувствовать, но не все, Господи, не все!
