НАЧАЛО ДЕЭСКАЛАЦИИ, МИНСК-3 И ПРОБЛЕМА СДЕРЖИВАНИЯ
Сегодня, безусловно, поворотный день в российско-украинской войне. Доктрина, которая впервые прозвучала из уст генерала Рудского 25 марта, стала практически официальной в устах Шойгу сегодня: Кремль делает вид, что выполнил глобальные задачи на украинской территории, отказывается от действий на киевском направлении и сосредотачивается на юго-восточном театре. Войска, вроде, уже начали понемногу отходить из северных районов. Таким образом, Кремль уже в второй раз изменил план кампании: сначала провалился блицкриг и принята была доктрина позиционной войны с осадой-обстрелами крупных городов, теперь и эта доктрина отправилась в ведро.
Можно долго спекулировать, является ли этот поворот результатом ползучего бунта военных или необходимой перегруппировкой, связанной с тем, что военные украли половину армии. Суть не в этом. Фактически, на данный момент на переговорах Кремль пытается как можно дороже продать свою неспособность взять Киев и действовать на нескольких фронтах одновременно. То, соглашение, которое сегодня как будто вырисовывается, безусловно, не является ни окончанием войны, ни договором. Скорее это перемирие. Чем отличается перемирие от договора? Тем, что в соглашение стороны записывают принципиально разные понимания будущих границ и даже зон фактического контроля. Это позволяет им немедленно остановить огонь, несмотря на обоюдную неудовлетворенность результатами кампании. Но это же позволяет в любой момент отменить подписанную бумагу, если одна из сторон видит возможность изменить положение в свою пользу. Поэтому нынешние переговоры справедливо назвали Минском-3.
Из такого понимания ситуации вытекают несколько следствий. Во-первых, сейчас не ясно, что Кремль считает для себя зоной контроля и целью контроля. Готов ли он ограничиться Донбасом? Или намерен удерживать также Запорожье и нафигсон? В этом случае половина "Новороссии" и сухопутный коридор в Крым станут "призом" Кремля. А утверждения Путина и кремлевской пропаганды, что война закончилась успехом, будут выглядеть не столь уж беспочвенными, если сравнить новую зону контроля с прежней. Угроза окончательного присоединения этих территорий к России будет использована в торге вокруг санкций, а на оккупированных территориях будет развернут широкий террор против несогласных. Наконец, принципиальное значение будет иметь то, как будут сформулированы ограничения "нейтральности" для Украины. Перемирие, также как период с 2014 по 2021 г., может быть использовано Кремлем для подготовки новой, более дееспособной группировки. А что будет делать Украина? И как можно гарантировать ей будущую безопасность, если НАТО по-прежнему не возьмет на себя риски прямого столкновения с российской армией.
И здесь есть вопрос, который представляется мне даже более важным, чем все предыдущие. Вопрос о новой архитектуре коллективной безопасности по модели "Больше, чем НАТО". 6 апреля в Брюсселе во встрече министров иностранных дел альянса примут участие также министры Австралии, Финляндии, Грузии, Японии, Республики Корея, Новой Зеландии, Швеции и Украины. Министры будут обсуждать много вопросов, хотя, по сути, для этого состава участников есть один главный вопрос. Последние недели продемонстрировали одну фундаментальную вещь: новая архитектура коллективной безопасности должна базироваться на принципе безусловной защиты, который подразумевает гарантии ядерной защиты для неядерных стран, являющихся участниками новой системы коллективной безопасности и не являющихся членами НАТО. Этот новый подход является, по-моему, в сущности, безальтернативным, хотя и неполным ответом на те вызовы, которые сформировало нападение России на Украину. Эта новая доктрина сдерживания станет ответом на доктрину ограниченного ядерного удара, которая стала одним из главных страхов последних недель.
(с) Кирилл Рогов, полит. аналитик
