"К старости вообще половые и национальные признаки как-то рассасываются...
Я глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями.
Матерюсь профессионально и обаятельно, пью профессионально и этнически точно, с женщинами умозрительно возбужден, с коллегами вяло соревновательно тщеславен.
Но умиротворения нет...
Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало..
Смерти я не боюсь... Боюсь выглядеть старым.
Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то...
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным..
В общем, диагноз "старость средней тяжести".
В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело.
Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: "Всё, хватит".
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах.
Ковры, огромный кабинет.
По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора...
И сидит академик в золотых очках.
Сколько вам лет? говорит.
Да вот, говорю, четыреста будет.
Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: "Умоляю, уберите".
Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.
"А что у вас?"
Я говорю:
Во-первых, коленки болят утром.
А у меня, наоборот, вечером. Что еще?
Одышка.
Ну это нормально.
Я стал быстро уставать.
Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?
На прощание я сказал, что бросил курить.
Он посмотрел на меня через золотые очки:
Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть..
Я поцеловал его в грамоты и ушел. Гений!"
Александр Ширвиндт
