Неонила Дереповская- Гареева безнадёжно опаздывала на рейс - будильник почему-то не позвонил. Пришлось ловить такси. Да ещё, как назло, намертво застряли у переезда, пропуская бесконечные товарняки. Городские власти давно обещали выстроить путепровод. Да только, как водится, дальше обещаний дело не шло.
Ника ( так звали её домашние) достала из сумочки пудреницу. Улыбнулась, вспомнив, как целовала утром сонного свернувшегося калачиком в кроватке сыночка Денька. В зеркальце отразилось бещукаризненная прическа и правильно наложенный макияж. И вообще - хороша! Строгая белоснежная блуза и синяя юбка, обтягивающая стройные ножки в дефецитных итальянских колготках. Форму Нине ещё не выдали - лишь девятнадцатый день в летом отряде. Да и взяли-то временно, лишь на лето. Но если сегодня все сложится хорошо и инструктор останется доволен, она станет настоящей стюардессой. Только бы успеть! В семь часов предлетная медкомиссия. Опоздать никак нельзя...
Ирина Поляченко нервно погладывала на часы : стажёрка задерживалась. Можно было, конечно, плюнуть, отменить контрольный полет и инспектировать другой рейс, но так уж получалось, что именно борт 87826 19 июня 1987 года возвращался в Запорожье к 16 ча ам. Она как раз успеет забрать сына Кирюшу из яслей. И порадовать его новой игрушкой, купленной в Одессе.
Ника выскочила из " Волги" с шашечками на боку. Она бежала к Ирине, а глаза столь искренне и наивно молили не лишать счастья полёта, что суровая наставника оттаяла. Отвернулась, чтобы спрятать улыбку. Старательная ведь девчонка, надёжная. Словно из песни любимого барда. Ирина узнавала в ней себя. Ту, что 11 лет назад пришла в отряд, чтобы быть рядом с отцом - летчиком, и отчаянно влюбилась в небо...
Полет к морю длится чуть больше часа. Кажется, едва взлетели, а уже посадка. У Ники в салоне полный порядок. Командир даже предложил Ирине прогуляться по Одессе, пока их Як- 40 слетает в Бердянск и обратно. А уже потом, вместе, домой в Запорожье. Лишь отмахнулась: инструктор - это ведь не только контроль, но и помощь. Надёжное плечо рядом девочке не помешает.
После команды " Пристегнуть ремни" в полной темноте долго снижались, пробивая фиолетово- серое месиво облаков. Метеосводка внушала тревогу: над Бердянск ом клубились в порывах ветра наливающиеся черно ой свинцовые тучи, в глубине которых постоянно вспыхивали молнии, а ниже беспрестанно стегали по земле дождевые потоки. Попадать в передряги Ирине не впервой. Всякое бывало: горел двигатель в воздухе над Волгоградом, жестоко садились на брюхо в Киеве, так что шутливый тост бортпроводниц, обращенный к пилотам: "Спасибо, что не убили!" - произносил вполне серьёзно. А вот поббледневшей Нике, что сидит рядом в хвосте по правому борту, к этому ещё надо привыкнуть.
Взлетно- посадочную полосу командир увидел лишь в 20 метрах над землёй, проскочив едва ли не половину. Тяжёлая машина коснулась бетонки, не снижая скорости, скользнула по её мокрой поверхности, у края попыталась взмыть вверх, да где там...
Ломая стойки шасси, Як-40 выкатился на грунт. Сшиб на своём пути деревья, перемахнул через шоссе и, перевернувшись на левую полость крыла, развалился на части. Из повреждённых баков в салон прямо на людей хлынула остропахнущая жидкость.
Придя в себя после удара о землю, Ника сперва услышала в темноте спокойный голос инструктора, которая вежливо, но строго просила пассажиров сохранять спокойствие и в первую очередь пропускать к выходу женщин и детей, а потом увидела и саму Ирину. Насквозь пропитанная керосином, та вспыхнула факелом, безуспешно пытаясь освободить пылающую сухонькую старушку, которую намертво зажало в искореженном кресле. Ника бросилась на помощь.
- Не подходи, девочка! Вывод пассажиров! - то ли прошептала, то ли прохрипела инструктор. - Открывай скорее аварийный выход.
Ника помогла выбраться из самолёта десятку перепуганных людей и, уже оказавшись на земле, с удивлением увидела пилотов, безучастно сидевших чуть поодаль. И тогда она вновь вернулась к багровеющему разлому фюзеляжа и взялась за раскаленный край металла, который не смог остудить безжалостно хлеставший ливень...
Последней, едва передвигая ногами, которые жег прилипший к почерневшей кожетоплавленный нейлон, она выводил из салона Ирину, чья страшная обугленная под сгоревшей дотла формой нагота уже мало напоминало тело молодой и красивой женщины.
В старом альбоме семьи Поляченко сохранилось удивительное пророческое фото, сделанное задолго до катастрофы. На ней все смешалось, словно при неумело съёмке один кадр наложил я на другой: могильные ограды, памятники, кусты каменистой, кладбищенской аллеи и языки пламени. А посреди она - Ирина. Ах, если бы человек, всегда мог вовремя прочитать знаки, посланные ему судьбой...
По дороге в больницу Ирина, сама переодически впадающая в беспамятство, крепко держала за руку стонущую от боли 15-летнюю одесситку, читала ей стихи и озабоченно спрашивала у спасенных ею пассажиров, сильно ли обгорели у неё волосы. Люди, пряча слезы за натужными улыбками, больше похожими на гримасы, отрицательно мотали голова и.
Ирина, вопреки самым смелым прогнозам прилетавшего в Бердянск из Киева знаменитого комбустиолога ( специалиста по тяжёлым ожоговым поражения), прожила ещё три дня. Крепилась, скрывая нестерпимую боль. Лишь просила не отходившую от неё маму позаботиться о Кирюше. И ещё неловко извинялась перед врачами и медсестра и за доставленные хлопоты.
Ещё через несколько дней в запорожской областной больнице скончалась Ника. Врачи не сумели справиться с развившимся сепсисом.
Потом были комиссия из министерства и суд. Вину пилотов и их бездействие уже после аварии, которые были очевидны всем, замяли. И то, как бросил без помощи экипаж и пассажиров командир. И то, как выбирал я через разбитую форточку кабины, забыв табельноеморужие, второй пилот. И то, как он же на суде требовал возместить ему стоимость якобы сгоревших во время аварии облигаций трех процентного займа на кругленькую сумму. Уж больно негативно это могло отразиться на судьбе руководства авиаотряда. Крайним сделали диспетчера наземных служб.
О бортпроводницы вообще не говорили. Да, девчонки выполняли свою работу, но возможно ли поверить, чтобы сильно обгоревшие женщины были способны кого-то спасать? Сомнительно. Даже если есть многочисленные свидетельства пассажиров.
Поверили люди, приносившме на могилы бортпроводницы свежие цветы и открытки со стихами. И сын Ирины Кирюша. Когда ребёнок видел самолёт, он объяснял окружающим:
- Это летит в небо моя золотая мамочка!
Мама Ирины, пока была жива, вела для внука памятные записи о дочери и часто приводила Кирюшу к могиле на центральной аллее Капустяного кладбища. А к соседней могиле мама и сестра Ники приводили маленького Денька.
... Давно нет страны, в которой жили Ира и Ника. Состарились пассажиры, ради которых они пожертвовали жизнью. Едва теплится жизнь запорожского аэропорта. Документы по аварии и судебному процессу давно в Москве, местные ведомственные арх вы основательно подчищены, все лишее уничтожено. Цветы к обезображенным вандалами - металлиста и могилы бортпроводницы приносят все реже. И в дряхлеющем дысном городе на берегу Днепра до сих пор нет улицы имени незаслуженно и несправедливо забытых огненные бортпроводниц. Понастоящему золотых мамочек уже давно взрослых Кирюши и Денька. И ещё двух десятков пассажиров борта 87826, которым они когда - то подарили жизнь.
Автор : Борис Артемов
Журнал : Тайны ХХ века. 26 - июль 2014
