Мать также обвинили в том, что дочери часто меняли место жительства (мать работала заграницей в разных странах), сами же девочки были "неряшливые, в грязной и неподходящей одежде". Специалисты установили, что "девочки испытывают грусть, тревогу, эмоциональные страдания, часто молчат".
Самое удивительное началось после того, как девочек изъяли из семьи. В одном из протоколов специалисты описали такой диалог с дочерью Елены: "Вечером Лили сказала своей соседке по комнате: "Мои родители умерли, мы с Украины, а живем мы здесь не с матерью". После этого мать вызвали в службы опеки.
- На встрече мне заявили, что мои дети украдены у "мертвых украинцев, которых убили во время боевых действий" (в документах нет такой формулировки, - прим. ред.), хотя это мои дети! недоумевает Елена. - Мы не были в Украине, мой муж отец детей швейцарец. Своих детей я не видела с 17 июня, за это время они позвонили мне три раза. При этом соцслужбы запрещают дочке говорить на русском, только на испанском. А они его не знают, они учились в английской школе. Как я узнала, моих детей там разделили, они не вместе, им не дают передать личные вещи. И самое страшное, они гробят здоровье больной дочки, потому что она теперь не соблюдает диету. Это для нее смерть.
Где именно находятся дети, родителям не говорят. С таким же отношением столкнулся и отец девочек, приехавший из Швейцарии. По словам Елены, с ним везде подчеркнуто говорили только на испанском, но он не знает языка. Из-за стресса он попал в больницу с сердечным приступом.
- Где мои дети - не говорят ни моим адвокатам, ни консулу, - вздыхает Елена. В консульстве я была дважды, но там мне заявили, что не могут мне помочь. Я обратилась за помощью к местным СМИ, рассказала о случившемся в соцсетях, после этого меня наказали. Дети больше мне не звонят. Мне заявили, что я не имею право озвучивать имена своих детей и выкладывать их фотографии. Мы обратились в суд, но он возможен только в конце года. Тут все правосудие очень долго длится. Я не представляла, что в Европе могут такое вытворять.
Елене удалось добиться, чтобы местные СМИ осветили ее дело, но федеральные каналы, по ее словам, замалчивают эту историю, потому что не хотят связываться с правительством Каталонии.
