Всякий, бывающий в Хорватии, соблазняется близостью Италии. И мы, наслушавшись Лю, решили запылить свои башмаки вековой пылью, посетив Триест, что находился на расстоянии двух полётов стрелы от наших апартаментов.

Дружной компанией, ранним хорватским утром тронулись в путь. Красивая, скоростная дорога, через поля и поселки хорватско-словенских угодий быстро привела нас к чудному городу, который прилип к скалам и повис над синим морем.

Перед самым городом дорога сначала раздвоилась, потом разошлась на уровни и обзавелась виадуками и множеством бестолковых указателей, которые строго указывали на город, но город был неуловим, как мираж. Он мелькал за окном, то справа, то слева, то сверху, то снизу. Паутина виадуков то приближала городские виды, то резко отбрасывала их в даль. Поскольку для бешеной собаки сто километров не круг - мы спокойно наворачивали круги вокруг города, в надежде, что "все дороги ведут в Рим".

Когда мы, наконец-то, попали в город, то вместо песочных пляжей Триест встретил нас дымящими трубами металлургического гиганта вольно раскинувшего свои стальные щупальца по всему морскому побережью. Чихая и отплёвываясь от густого смога, мы упорно искали то, зачем приезжают толпы туристов, потому что путеводители настоятельно рекомендуют посмотреть на местный Капитолий и амфитеатр.

Воюя с пробками, мотоциклистами и знаками "парковка запрещена", мы прорвались нашим веселым авангардом в центр. Старинные, уютные улочки гостеприимно распахнули нам свои объятия.

Утомленные и голодные, но вполне довольные, мы решили встретить начало сиесты добротным итальянским обедом. После недолгих препинаний и споров выбрали лучший итальянский ресторанчик, один вид официантов которого, внушал нам благоговейный трепет и безграничное доверие. Уселись, долго изучали меню, пестревшее заманчивыми названиями блюд и мирно закончив "совет в Филях", подозвали официанта.

Вид у официанта был очень итальянистый, особенно итальянист был его нос. Наше "оксфордское" произношение в попытках порассуждать о достоинствах итальянской кухни не вызвало у синьора Джезеппе никакого энтузиазма. Немецкий был также высокомерно отвергнут, а вместе с ним - французский, русский и наш родной - хорватский. Остался один, итальянский, на котором мы и договорились.

Гвоздём нашего обеда должно было стать огромное блюдо, два "больших ризотто", с морепродуктами на две персоны каждая. Ну и по мелочи: паста по-болонски, микс-салат и всё это сдабривалось знаменитым итальянским вином. Мы заказали так много, что испытали небольшую неловкость за свой неумеренный аппетит и то, что официант устанет нам всё это приносить.

В неспешных разговорах и в предвкушении сытного обеда прошло полчаса. Всё это время официант носил себя между столиками и делал нам многозначительные знаки.
И вот, наконец, свершилось. На горизонте появились первые блюда. Грянул оркестр. Где-то над рестораном разорвался салют. Официант приближался. Мы сглотнули слюну.

Взгляды, как ночные прожектора, шарили по рукам официанта. Первой на стол шлёпнулось маленькое блюдце с салатом. Это было креативное зрелище, состоявшее из двух листиков местного одуванчика, сиротливой морковки и двух долек помидора "с барского плеча".
Мысли искали опоры и логики в итальянской кухне.

Вторым эшелоном пошло "гранд-ризотто" в 2-х кофейных блюдцах на четыре персоны. И завершающим аккордом прибыла "паста по-болонски". Взгляд нервно метался между блюдами и официантом. В горле пересохло. Вспомнились отвергнутые языки: "Это цвай, ту, четыре... порции?!" Джузеппе сделал удивлённое лицо и уверенно кивнул головой, будто перед нами лежали горы мяса синего кита.

Икра заморская, баклажанная "Ивана Васильевича" показалась бы просто огромной порцией, способной насытить всех жаждущих и голодных Триеста. Поскольку, два кофейных блюдечка "большого ризотто" никак не делились на четверых голодных и злых туристов, то начался спор, стоит ли нам заказать дополнительно четыре или восемь "гранд-ризотто" к уже имеющимся. Тут официант решил разрядить обстановку (кто их знает этих русских) и поднёс себя вместе с корзинкой хлеба, а затем, щёлкнув каблуками, гордо удалился.

Пулемётная очередь наших вопросов отскакивала от его статной спины. Два блюдечка ризотто красовались перед нами в виде двух горсточек риса, залитых бледным соусом. Морепродукты в рисе представляли собой четверть креветки порубленной мельче дольки чеснока, кубический сантиметр рыбки и неопознанную часть тельца мидии.

Обед завершился через пару минут, мужчины остались ждать восемь дополнительных (каждая на две персоны) порций ризотто, а женщины предусмотрительно покинули ресторан, чтобы не попасть "под раздачу" и убежали рассматривать витрины с этим сладким итальянским словом "Saldi".