Хозяйка дневника: Клинически счастлива 
Дата создания поста: 17 марта 2010, 12:58
Деточка: Все мы немножко лошади, а вернее - козлы
Более 30 лет назад вышла нашумевшая книга американского зоолога Десмонда Морриса "Голая обезьяна", где человек рассматривается как 193-й вид безволосой обезьяны. В этом нет ничего оскорбительного для человека, ибо, как пошутил классик, "все мы немножко лошади".
Иного пути для того, чтобы понять природные детерминанты полового поведения человека, не существует. Нужно попытаться реконструировать тот период человеческой предыстории, когда прачеловек стал "вырываться" из природных ритмов и процессов размножения, когда по меткому замечанию Ю. М. Бородая происходил "взрыв рефлекторного шара" (т. е. рождение психики человека). Что же изменилось в нашем предке? Как образно пишет Д. Моррис: "Вот она стоит - прямоходящая, занимающаяся охотой, владеющая оружием, территориальная, неотеническая, мозговитая Голая Обезьяна - примат по происхождению и плотоядная по выбору - готовая завоевать мир". Она его действительно завоевала, хотя самой большой загадкой остается сама для себя, ибо уже по этому перечню видно, что это существо соткано из противоречий и действительно представляет гибрид лебедя, рака и щуки. Она в одно и то же время и примат, и плотоядный суперхищник и член особого сообщества, вне которого невозможны жизнь и развитие. Но, самое главное, человек стал суперсексуальным существом, ибо его сексуальность далеко и бесповоротно вышла за рамки биологически целесообразного размножения, приобретя иные, не менее важные функции и их грани, став своеобразным центром жизни человека между рождением и смертью. Осознание этого факта никогда не было итогом бесстрастной констатации, оно всегда вызывало бурю эмоций - от восторгов до проклятий, что говорит об одном - пол и все, что с ним связано, всегда "сидят" и в теле человека, и в феноменах его сознания. Внешняя и внутренняя "бесполость" человека вызывает, в лучшем случае, сожаление и сострадание, хотя евнухи в истории играли достаточно заметную социальную роль.
Однако вернемся к "нашей обезьяне" или, шире говоря, к животному миру как прообразу человеческой сексуальности. Подчеркну, это именно прообраз, фундамент, подобно тому, как храм может стоять на земле, где полно нечистот. Это вовсе не означает, что наш телесный "низ" диктует условия бытия "верху". По расхожему, но достаточно точному выражению, человеческая сексуальность реализуется не в пространстве между ног, а "между ушей", т. е. в мозгу, а еще точнее, в пространстве межчеловеческих связей и отношений, символов и знаков, о чем речь пойдет далее. В современной зоопсихологии утвердилась концепция о том, что хотя гетеросексуальность "работает" в интересах вида, но "естественное поведение приматов амбисексуально; в сущности, оно бисексуально, но более частой ориентацией является гетеросексуальная".
Попыткой объяснить эти явления, равно как и сам процесс половой дифференцировки, стала схема нескольких принципов, выдвинутая еще в 70-е годы XX века Дж. Мани. Согласно этой схеме, "нет двух путей, а есть одна дорога со множеством развилок, где каждый из нас может повернуть в "мужском" или "женском" направлении. Человек становится мужчиной или женщиной постепенно". Становление половой дифференцировки основано на том, что в "спокойном" состоянии все ткани животных и человека, включая мозговую, являются "женскими". Для развития "мужского" начала необходимо дополнительное гормональное воздействие (андрогинов), что укладывается в так называемый "принцип Адама". Этот процесс знает свои критические периоды, свои "сбои" и "ошибки". Природа, прилагая дополнительные "усилия" для формирования мужского пола, тем самым "подставляет" его под удары эволюции как в биологическом, так и в других аспектах бытия. Самец в определенном смысле слова - "приложение" к самке, нужное для запуска механизма полового размножения. Однако половое поведение животных, особенно приматов, не может быть сведено к репродукции как таковой. Зоопсихологи фиксируют достаточно высокий уровень индивидуальной избирательности даже в гаремной "семье", равно как и ритуализированность поведения. Никакого "неупорядоченного" полового общения в животном мире нет, поэтому вопрос о промискуитете как гипотетичном раннем этапе развития человечества дебатируется до сих пор. Промискуитет - это не хаотичное соединение любого самца с любой самкой (даже другого вида, что бывает и у животных и у людей-зоофилов) как выражение "зоологического индивидуализма", а закономерный процесс, требующий реконструкции, прежде всего в аспекте появления первых половых запретов - табу.
Чтобы возможно более полно разобраться с тем, что природа "заложила" в нас миллион лет назад и что "закладывает" сегодня, обратимся к "обезьяним" характеристикам нашей сексуальности, которые, видимо, в результате какого-то скачка стали человеческими. Понятно, что познание этого аспекта прямо связано с концепциями антропогенеза, архетипов коллективного бессознательного (К. Юнг), матриц трансперсонального опыта (С. Гроф) и другими гипотезами, касающимися генеза человека и содержания глубин его сознания и подсознания. Это увело бы далеко в сторону от рассматриваемой проблемы. Отмечу только, что мифологические построения, а также креистика сексуальных ритуалов человечества говорят о возможном существовании гибридов человека и животного, о расе гермафродитов и других феноменах, поражающих воображение современного человека.
Что же изменилось в сексуальном поведении обезьяны, если следовать классической схеме антропогенеза? Как уже упоминалось, у человека появляется и набирает силу новый тип сексуального поведения, связанный, во-первых, с преодолением сезонных ограничений и универсальной половой восприимчивостью женщины (в отличие от самок, восприимчивых только в период течки), во-вторых, с формированием устойчивой брачной пары и удлинением периода детства, и, в-третьих, с появлением многочисленных сверхприродных регуляторов сексуальной активности. Рассмотрим эти моменты в эволюционной перспективе, применительно к проблеме андрогинности и бисексуальности. Такой авторитет, как Збигнев Лев-Старович описывает так называемый "аполлоновский" тип сексуальной культуры, где реализуется своеобразный эротический рай, где возможно все и со всеми без страхов и комплексов, подражая животным и соблюдая традиции племени. Самое интересное в том, что при этом далеко не всегда осознавалась связь между половым сношением и зачатием и вообще роль мужчины в деторождении. Рэй Тэннэхилл полагает, что эта связь вообще оставалась неосознанной вплоть до X века до н. э. Иными словами, избыточная сексуальность эволюционно "работала" на плодовитость, но это не было механизмом психологической установки. Скорее всего, сексуальный контакт укреплял взаимную привязанность, тем более что человек "приобрел" такие подарки эволюции, как голую кожу, девственную плеву, оргазм и стремление укрывать (и украшать!) область половых органов, что связано с возникновением стыда. Говоря словами американского историка Дианы Аккерман: "Мы ласкоголики, эротоманы и аффектопаты. Поблагодарим за это небеса".
Однако человеческая сексуальность рождалась в острейшем противоречии между агрессивностью и запретами на агрессию. Напомню, что половое поведение животных напрямую связано с повышенной активностью и агрессивностью самца в борьбе за самку. Современные данные подтверждают значимость и важность полового отбора как механизма, обусловливающего наличие потомства у сильнейшего из животных. То же можно проследить и в человеческих популяциях, особенно там, где узаконена полигамия (ислам). Можно полагать, что избыточная агрессивность в половом поведении могла негативно сказаться на выживании и репродукции человеческого рода на ранних этапах его развития. Интересная попытка объяснения происхождения запрета (табу) на убийство родственника и половую связь с ним (инцест) предпринял Ю. М. Бородай. Следуя его концепции, запрет инцеста связан напрямую с вынужденным самоограничением агрессивного поведения самцов, с первыми добровольными попытками обуздания себя. В противном случае первобытному сообществу грозило бы самоистребление. В связи с этим появляется необходимость сокрытия (путем украшающих повязок, как полагают этнографы) половых органов как самых притягательных и в то же время, самых запретных. Экзогамия, с его точки зрения, тоже является средством запрета инцеста, а не потенциального вреда от близкородственных браков или же выгод от браков с женщинами другой общины. Сексуальность и смерть сливались в развивающемся сознании первобытного человека, что многократно затем отражалось в мифах и эпосе разных народов. Достаточно напомнить, что слово "трагедия" восходит к хору козлов в дионисийских оргиях, а козел - один из древнейших символов безудержной похоти.
Итак, человек в своей природной первооснове избыточно сексуален, причем его сексуальность перешла грани животных ритуалов, но не "отменила" его агрессивности. Все три основных феномена человеческой жизни - сексуальность, любовь и брак - в той или иной степени содержат в себе элементы агрессии. Однако в телесной организации человека появилось несколько "нововведений". (Стырено - из Транс-форума; автору - респект - автор не указан)
Иного пути для того, чтобы понять природные детерминанты полового поведения человека, не существует. Нужно попытаться реконструировать тот период человеческой предыстории, когда прачеловек стал "вырываться" из природных ритмов и процессов размножения, когда по меткому замечанию Ю. М. Бородая происходил "взрыв рефлекторного шара" (т. е. рождение психики человека). Что же изменилось в нашем предке? Как образно пишет Д. Моррис: "Вот она стоит - прямоходящая, занимающаяся охотой, владеющая оружием, территориальная, неотеническая, мозговитая Голая Обезьяна - примат по происхождению и плотоядная по выбору - готовая завоевать мир". Она его действительно завоевала, хотя самой большой загадкой остается сама для себя, ибо уже по этому перечню видно, что это существо соткано из противоречий и действительно представляет гибрид лебедя, рака и щуки. Она в одно и то же время и примат, и плотоядный суперхищник и член особого сообщества, вне которого невозможны жизнь и развитие. Но, самое главное, человек стал суперсексуальным существом, ибо его сексуальность далеко и бесповоротно вышла за рамки биологически целесообразного размножения, приобретя иные, не менее важные функции и их грани, став своеобразным центром жизни человека между рождением и смертью. Осознание этого факта никогда не было итогом бесстрастной констатации, оно всегда вызывало бурю эмоций - от восторгов до проклятий, что говорит об одном - пол и все, что с ним связано, всегда "сидят" и в теле человека, и в феноменах его сознания. Внешняя и внутренняя "бесполость" человека вызывает, в лучшем случае, сожаление и сострадание, хотя евнухи в истории играли достаточно заметную социальную роль.
Однако вернемся к "нашей обезьяне" или, шире говоря, к животному миру как прообразу человеческой сексуальности. Подчеркну, это именно прообраз, фундамент, подобно тому, как храм может стоять на земле, где полно нечистот. Это вовсе не означает, что наш телесный "низ" диктует условия бытия "верху". По расхожему, но достаточно точному выражению, человеческая сексуальность реализуется не в пространстве между ног, а "между ушей", т. е. в мозгу, а еще точнее, в пространстве межчеловеческих связей и отношений, символов и знаков, о чем речь пойдет далее. В современной зоопсихологии утвердилась концепция о том, что хотя гетеросексуальность "работает" в интересах вида, но "естественное поведение приматов амбисексуально; в сущности, оно бисексуально, но более частой ориентацией является гетеросексуальная".
Попыткой объяснить эти явления, равно как и сам процесс половой дифференцировки, стала схема нескольких принципов, выдвинутая еще в 70-е годы XX века Дж. Мани. Согласно этой схеме, "нет двух путей, а есть одна дорога со множеством развилок, где каждый из нас может повернуть в "мужском" или "женском" направлении. Человек становится мужчиной или женщиной постепенно". Становление половой дифференцировки основано на том, что в "спокойном" состоянии все ткани животных и человека, включая мозговую, являются "женскими". Для развития "мужского" начала необходимо дополнительное гормональное воздействие (андрогинов), что укладывается в так называемый "принцип Адама". Этот процесс знает свои критические периоды, свои "сбои" и "ошибки". Природа, прилагая дополнительные "усилия" для формирования мужского пола, тем самым "подставляет" его под удары эволюции как в биологическом, так и в других аспектах бытия. Самец в определенном смысле слова - "приложение" к самке, нужное для запуска механизма полового размножения. Однако половое поведение животных, особенно приматов, не может быть сведено к репродукции как таковой. Зоопсихологи фиксируют достаточно высокий уровень индивидуальной избирательности даже в гаремной "семье", равно как и ритуализированность поведения. Никакого "неупорядоченного" полового общения в животном мире нет, поэтому вопрос о промискуитете как гипотетичном раннем этапе развития человечества дебатируется до сих пор. Промискуитет - это не хаотичное соединение любого самца с любой самкой (даже другого вида, что бывает и у животных и у людей-зоофилов) как выражение "зоологического индивидуализма", а закономерный процесс, требующий реконструкции, прежде всего в аспекте появления первых половых запретов - табу.
Чтобы возможно более полно разобраться с тем, что природа "заложила" в нас миллион лет назад и что "закладывает" сегодня, обратимся к "обезьяним" характеристикам нашей сексуальности, которые, видимо, в результате какого-то скачка стали человеческими. Понятно, что познание этого аспекта прямо связано с концепциями антропогенеза, архетипов коллективного бессознательного (К. Юнг), матриц трансперсонального опыта (С. Гроф) и другими гипотезами, касающимися генеза человека и содержания глубин его сознания и подсознания. Это увело бы далеко в сторону от рассматриваемой проблемы. Отмечу только, что мифологические построения, а также креистика сексуальных ритуалов человечества говорят о возможном существовании гибридов человека и животного, о расе гермафродитов и других феноменах, поражающих воображение современного человека.
Что же изменилось в сексуальном поведении обезьяны, если следовать классической схеме антропогенеза? Как уже упоминалось, у человека появляется и набирает силу новый тип сексуального поведения, связанный, во-первых, с преодолением сезонных ограничений и универсальной половой восприимчивостью женщины (в отличие от самок, восприимчивых только в период течки), во-вторых, с формированием устойчивой брачной пары и удлинением периода детства, и, в-третьих, с появлением многочисленных сверхприродных регуляторов сексуальной активности. Рассмотрим эти моменты в эволюционной перспективе, применительно к проблеме андрогинности и бисексуальности. Такой авторитет, как Збигнев Лев-Старович описывает так называемый "аполлоновский" тип сексуальной культуры, где реализуется своеобразный эротический рай, где возможно все и со всеми без страхов и комплексов, подражая животным и соблюдая традиции племени. Самое интересное в том, что при этом далеко не всегда осознавалась связь между половым сношением и зачатием и вообще роль мужчины в деторождении. Рэй Тэннэхилл полагает, что эта связь вообще оставалась неосознанной вплоть до X века до н. э. Иными словами, избыточная сексуальность эволюционно "работала" на плодовитость, но это не было механизмом психологической установки. Скорее всего, сексуальный контакт укреплял взаимную привязанность, тем более что человек "приобрел" такие подарки эволюции, как голую кожу, девственную плеву, оргазм и стремление укрывать (и украшать!) область половых органов, что связано с возникновением стыда. Говоря словами американского историка Дианы Аккерман: "Мы ласкоголики, эротоманы и аффектопаты. Поблагодарим за это небеса".
Однако человеческая сексуальность рождалась в острейшем противоречии между агрессивностью и запретами на агрессию. Напомню, что половое поведение животных напрямую связано с повышенной активностью и агрессивностью самца в борьбе за самку. Современные данные подтверждают значимость и важность полового отбора как механизма, обусловливающего наличие потомства у сильнейшего из животных. То же можно проследить и в человеческих популяциях, особенно там, где узаконена полигамия (ислам). Можно полагать, что избыточная агрессивность в половом поведении могла негативно сказаться на выживании и репродукции человеческого рода на ранних этапах его развития. Интересная попытка объяснения происхождения запрета (табу) на убийство родственника и половую связь с ним (инцест) предпринял Ю. М. Бородай. Следуя его концепции, запрет инцеста связан напрямую с вынужденным самоограничением агрессивного поведения самцов, с первыми добровольными попытками обуздания себя. В противном случае первобытному сообществу грозило бы самоистребление. В связи с этим появляется необходимость сокрытия (путем украшающих повязок, как полагают этнографы) половых органов как самых притягательных и в то же время, самых запретных. Экзогамия, с его точки зрения, тоже является средством запрета инцеста, а не потенциального вреда от близкородственных браков или же выгод от браков с женщинами другой общины. Сексуальность и смерть сливались в развивающемся сознании первобытного человека, что многократно затем отражалось в мифах и эпосе разных народов. Достаточно напомнить, что слово "трагедия" восходит к хору козлов в дионисийских оргиях, а козел - один из древнейших символов безудержной похоти.
Итак, человек в своей природной первооснове избыточно сексуален, причем его сексуальность перешла грани животных ритуалов, но не "отменила" его агрессивности. Все три основных феномена человеческой жизни - сексуальность, любовь и брак - в той или иной степени содержат в себе элементы агрессии. Однако в телесной организации человека появилось несколько "нововведений". (Стырено - из Транс-форума; автору - респект - автор не указан)
