В восемнадцать я на мир
взирала с восхищением и тайным страхом. Мир был полон всяческих чудес, иногда опасных. Жизнь вокруг в начале 90х менялась слишком круто и быстро, и юность-хорошее обезболивающее при внешних трясках и переменах. А в общем, как существу глубоко эгоистичному, на перемены мира вокруг мне было глубоко наплевать. Гораздо важнее было, что сказали и как посмотрели:нравлюсь-не нравлюсь. Т. е вообще-нравлюсь, ес-с-но, как же иначе-все вокруг в радиусе километра от меня без ума. Просто падают сами и укладываются штабелями. Но вот этому-волшебному и неповторимому? Т. е и ему нравлюсь, а как же иначе, но что он будет делать дальше? И если он делает что-то не так, как ожидалось-мое горе не знает границ, моя голова посыпана пеплом-ох, он не такой волшебный? Я не так хороша? Память об этом будет вечно жить в моем кровоточащем сердце. Ага, аж до следующей влюбленности, тайной и безответной-а как же иначе! Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха...
В тридцать с хвостом отчетливо понимаешь-если не намекнешь на чувства, их никто не разглядит. За редким исключением, мужчинам некогда приглядываться к волшебным полутонам, так что рискуешь остаться без сладкого.)))И понимаешь-жизнь очень короткая, любовь без взаимности оч-чень большая роскошь. Заодно понимаешь-от твоей волшебной красы падают в обморок далеко не все-оно и к лучшему, ты не хлебушек, чтобы всем нравиться. Достаточно одного-но чтобы тебе рядом можно было быть самой собой, чтобы тебе при этом хотелось быть для него лучшей, чтобы вы были друзьями-при этом он автоматически становится волшебным персонажем.
Несмотря на сниженные требования и выветренную из головы кучу дребедени, не прошедшую проверку практикой, найти такого персонажа все труднее-и дело не в окружающем мире. Дело в собственном ощущении мира-и потере чувства новизны. Пресловутый приобретенный опыт подсказывает мне, чего ждать от этого или того-и когда предчувствия хоть в чем-то оправдываются, дальше возможный роман затухает. Потому что ощущения удивления не возникает. Ты влюбляешься в человека, когда понимаешь-он единственный. Т. е так оно на самом деле и есть-мы все в единственном экземпляре, но только любовь и помогает это увидеть.
И вот именно этой утраты мне и жалко. Потому что во всем остальном в мои тридцать шесть мне гораздо комфортнее, чем в мои восемнадцать. Себя знаешь лучше, приоритеты расставлены, из седла выбить гораздо сложнее. Вот только влюбиться без памяти...
В тридцать с хвостом отчетливо понимаешь-если не намекнешь на чувства, их никто не разглядит. За редким исключением, мужчинам некогда приглядываться к волшебным полутонам, так что рискуешь остаться без сладкого.)))И понимаешь-жизнь очень короткая, любовь без взаимности оч-чень большая роскошь. Заодно понимаешь-от твоей волшебной красы падают в обморок далеко не все-оно и к лучшему, ты не хлебушек, чтобы всем нравиться. Достаточно одного-но чтобы тебе рядом можно было быть самой собой, чтобы тебе при этом хотелось быть для него лучшей, чтобы вы были друзьями-при этом он автоматически становится волшебным персонажем.
Несмотря на сниженные требования и выветренную из головы кучу дребедени, не прошедшую проверку практикой, найти такого персонажа все труднее-и дело не в окружающем мире. Дело в собственном ощущении мира-и потере чувства новизны. Пресловутый приобретенный опыт подсказывает мне, чего ждать от этого или того-и когда предчувствия хоть в чем-то оправдываются, дальше возможный роман затухает. Потому что ощущения удивления не возникает. Ты влюбляешься в человека, когда понимаешь-он единственный. Т. е так оно на самом деле и есть-мы все в единственном экземпляре, но только любовь и помогает это увидеть.
И вот именно этой утраты мне и жалко. Потому что во всем остальном в мои тридцать шесть мне гораздо комфортнее, чем в мои восемнадцать. Себя знаешь лучше, приоритеты расставлены, из седла выбить гораздо сложнее. Вот только влюбиться без памяти...
