10 лет назад был возвращён Крым.
Значение этого только начинает осознаваться. Для понимания геополитического значения возвращения Крыма нужно обратить внимание на то, что Крым есть симптом обращения к "византизму" (в самом положительном смысле), который всегда оказывался востребованным и актуализированным в эпохи кризисов или нестабильности государственной или церковной жизни. Историческая традиция России показывает, что Крым в общественном сознании всегда был преддверием Греции, овладение им, актуализация крымской темы всегда означала, что исторические связи России и древнейшим центром христианства вновь нужны и актуальны.
Вспомним, что присоединение Крыма стало частью т. н. "Греческого проекта" Екатерины, метанимическим "замещением" в общественном, политическом и географическом пространстве XVIII столетия Греции-Константинополя. Россия возвращала приверженной Византии то, что хранила. "Прими, нещастна Византия, тот свет от Россов, кой Россия, прияла древле от тебя". Не случайно старым крымским городам давали новые, грецизированные названия: Левкополь, Севастополь, Симферополь, Феодосия (Кафа) и т. д.
Все это вовсе не означает, что Россия сегодня станет стремиться овладеть Грецией "греческое наследие", "византийское наследие", частью которого всегда был Крым, если следовать построениям Ю. Лотмана, присваивается через метонимические или метафорические его замещение. Не случайно после присоединения Крыма в 1788 году в Царском Селе был выстроен и освящен Софийский собор, в чем уже современники Екатерины усмотрели прямое уподобление константинопольской Софии и прочитали претензию на византийское наследство. Да и как было не усмотреть, когда именно в этом соборе Вселенский Патриарх должен был венчать великого князя Константина (!) на царство. Сегодня это метафорическое замещение происходит через древнейшие крымские монастыри, места страдания Климента папы Римского и Иоанна Златоуста. Вместе с этим нельзя не видеть то, что Россия через обретение в Крыму Корсуни и места крещения князя Владимира так же метафорически, семиотически возвращает себе истоки истории Киевской Руси, отторгнутой от общего контекста Русской истории, а затем монополизированной и извращенной теоретиками "укронационализма".
То есть возвращение Крыма есть начало и Российского "украинского проекта, неизбежная претензия на восстановление остальных частей Русской истории, оставшихся под сводами Софии в Киеве. Сегодня возвращение Корсуни нафигсонеса) духовной родины князя Владимира почти то же, что требование Киевской Софии. Возвращение Крыма это обновление источника русского православия. И именно эти претензии, претензии на восстановление исторических территорий, на идейное господство в безыдейном, выхолощенном пространстве Европы, а не мифическая "поддержка Новороссии", сегодня вызывают такое ожесточенное сопротивление Запада и США.
В заключение интересно отметить, что французский посланник Сегюр, бывший с Екатериной в путешествии по Новороссии, вернувшись из Крыма, обнаружил, что Россия более всего лежит на севере, чего он раньше не замечал. Отталкиваясь от этого наблюдения, мы приходим к интересному выводу о том, что возвращение Крыма (как и его отторжение) изменило географию России, поменяло точки координат, еще более погрузило ее в себя, приблизило к пониманию личной идентичности.
Так, отторжение от России (СССР) Украины и Белоруссии сделало Москву гораздо ближе к западной границе, к Западу, что в той или иной форме, с одной стороны явно, а с другой в рамках "коллективного бессознательного" сказалось на процессах неуклюжей "вестернизации" страны в 1990-е годы. С возвращением Крыма Россия стала гораздо ближе к Востоку, к античному наследию, и следствия этого мы, без сомнения, увидим.
