Последняя (?) попытка... Городские зарисовки

Утро, которое пахнет кофе

Я выхожу из подъезда, и город, как обычно, делает вид, что не спал. Голуби шуршат газетной серостью, троллейбусы скрипят как старые двери в памяти, а бодрость кипит только в бумажных стаканчиках. Сосед, таксист-романтик, называет утренние пробки «ритуалом посвящения» — я киваю, будто согласна, и шагаю в поток, где каждый светофор — как запятая в бесконечном предложении.

Дворы, где живёт время

Во дворах время складывается гармошкой. Здесь сушатся чужие будни: детские ботинки на батарейной лестнице, кружки на подоконниках, тряпка, которая давно мечтает стать флагом. Пожилая собака, круглая как воскресное тесто, тщательно обнюхивает прошлогодние новости. На верёвке хлопает простыня — белый парус, пытающийся увести дом в море, но прижатый прищепками к реальности.

Маршрутные разговоры

В маршрутке люди становятся ближе буквально и фигурально. Кто-то делится прогнозом погоды, кто-то — ценами на помидоры, а кто-то ловко прячет тоску в наушники. В зеркале заднего вида у водителя висит стеклянный ангел — он подпрыгивает на кочках и будто кивает каждому: «Держись». Я ловлю себя на мысли, что ангелы — это, возможно, просто хорошие поводы для улыбок в пробках.

Рынок, где пахнет именами

На рынке имена звучат как специйные ноты: «Марина, держи укроп, самый душистый!», «Гиви, лаваш дай потоньше!» Пакеты шуршат, как кусты, в которых прячутся планы на ужин. Старушка с глазами цвета чайной розы продаёт семечки и уверяет, что от них растёт терпение. Я верю и беру два стаканчика — пусть терпения хватит на всех, кто стоит в очередях мира.

Полдень, когда город перелистывается

Полдень похож на переворот страницы: звук трамвая — это скоба, что подшивает время к маршруту. Мужчина в синей спецовке чинит вывеску «Счастье рядом», и буква «т» всё время норовит сорваться — как будто счастью неловко висеть на фасаде.

Скамейка для двоих и целого города

На скверной скамейке встречаются два одиночества. Девушка с зелёными ногтями читает стихотворение вслух, но очень тихо — как будто делится паролем. Рядом подросток кормит воробья крошками лайков — телефон светится, воробей клюёт, и оба выглядят сытыми.

Вечер, который зажигают окна

Когда темнеет, окна становятся спичками. Поджигают лица, занавески, разговоры на кухнях. В одной квартире репетируют «вторую попытку» — мужчина гладит рубашку, женщина репетирует улыбку перед зеркалом. Я прохожу мимо и слышу, как чайник доводит их до кипения, и думаю: пусть у них получится.

Ночной тротуар, где слышно сердце города

Ночью крошки дневного шума собираются в одну тихую булочку. Сигарета дворника рисует пунктир, по которому уходит усталость. На перекрёстке стоит мальчик на самокате и вертит колесо: ему не спится, и городу — тоже. Я кладу ладонь на холодный поручень и чувствую, как металл хранит последнюю теплоцентровую мысль дня.

Письмо себе на завтра

Завтра я снова выйду в этот текст, где факт переплетается с вымыслом, как трамвайная сеть с облаками. Возьму с собой мелочь для новых ангелов в зеркалах, запас улыбок для очередей и семечки терпения. Город снова сделает вид, что не спал, а я — что не замечаю, как он подмигивает мне на каждом перекрёстке.